Тиффани велела отравить экипаж к дому, где остановился Рэйф. Дорога пролегала мимо особняка Брайтов, от которого она, как обычно, отвела глаза.
Однако несколько дальше по улице, ведущей в город, она неожиданно увидела фигуру в простом сером платье с букетом цветов… Миранда…
Тиффани нахмурилась: серое платье, цветы, воскресное утро… Кладбище, решила она, — могилы родных. Эта мысль тревожила, и Тиффани отбросила ее прочь, сосредоточившись на Рэйфе.
К ее облегчению и удовольствию, она встретила его прямо у ворот, однако он был одет в костюм для верховой езды, а стоящий рядом грум держал двух лошадей. Рэйф подбежал к ее экипажу и сел рядом.
— Я так сожалею о прошлой ночи, — сказал он, — но я не мог прийти. Друг, у которого я остановился, уезжает на побережье и он устроил прощальную вечеринку. — Он улыбнулся…
Я ждала весь вечер, поскольку Рэндольфа не было.
— Было очень трудно послать записку, — мягко подчеркнул он. — Если бы ты хоть на одну секунду задержалась в своем царственном шествии по ипподрому, я бы успел сказать, что встретиться невозможно.
— Ты превосходно знаешь, что я не могу разговаривать с тобой на публике. — Она вздохнула. Острое разочарование из-за прошедшей ночи слегка поблекло от сознания его близости. — И как я понимаю, сейчас ты уезжаешь?
— Боюсь, что так… какая потеря времени, которое можно было провести с тобой! — Он заключил ее в объятия и приник к ней долгим поцелуем. — Приходи сюда завтра вечером, — прошептал он. — Мой друг уедет, и я буду в доме один.
— Я подумаю об этом, — небрежно бросила она, но, отъезжая, Тиффани знала, что перевернет небо и землю, а сюда придет.
Однако оставалась еще проблема, как убить целый час, — и она вспомнила о Миранде. Возможно, она найдет ее, если догадка верна.
— На кладбище, — сказала она вознице.
— На старое или новое?
— О Боже, не знаю… на старое, наверное…
Но это действительно смешно, сказала себе Тиффани, входя в ворота. Ей, может, и на самом деле скучно, но заехать в такое мрачное место! Она слегка вздрогнула. Ей вовсе не хотелось бродить среди могил, и в особенности, она не желала никаких семейных ассоциаций. Но по какой-то необъяснимой причине она продолжала медленно идти вперед, почти против воли разглядывая могилы. Большинство из них имело только номера, но малочисленные надгробия подтверждали, что это кладбище первопоселенцев, похороненных здесь с 1871 по 1905 годы. Мужчины, женщины и дети, умершие от лихорадки, оспы, погибшие в шахтах, и многие были такими молодыми! Лицо Тиффани хранило спокойствие, но даже она помедлила у могил семи членов одной семьи, умерших в течение двух лет. Это были трудные годы, бесстрастно думала Тиффани, и алмазы оплачены дорогой ценой. С нее они тоже требуют высокую цену.
А вот и Миранда. Она стояла на коленях, на земле, спиной к Тиффани, и собиралась раскладывать цветы. Кроме них двоих, казалось, на кладбище никого не было, и, не желая, чтобы Миранда ее видела, Тиффани пригнулась за высоким надгробием, обеспечивающим хоть какое-то укрытие. Она рискнула взглянуть в сторону Миранды, и внезапно сердце ее сжалось — ей показалось, что она видит тень, ползущую среди соседних могил! Господи! Меня в дрожь бросает от этого места, и что я здесь делаю, не знаю! — сказала она себе. Когда она снова выглянула из укрытия, Миранда уже уходила. Тиффани подождала, пока та не скроется из виду, а потом медленно направилась туда, где Миранда преклоняла колени.
Две могилы выглядели опрятными и хорошо ухоженными. Возможно, Мэтью платил кому-нибудь, чтоб за ними хорошо приглядывали. Надпись на большей из двух плит гласила: «Николас Графтон, дражайший друг и шурин Мэтью Брайта, умер во время осады Кимберли, в феврале 1900 года». Брат ее матери. Внутри у нее; все сжалось. Не следовало сюда приходить… Она резко повернула голову и наткнулась взглядом на второе надгробие. Она не вчитывалась в текст, но и того, что она увидела, было вполне достаточно. «Виктория, возлюбленная дочь Энн и Мэтью Брайтов, умерла в июле 1884 года в возрасте одного года». О Господи, еще одна маленькая сестричка. По какой-то необъяснимой причине у Тиффани подкосились ноги. Она внезапно увидела Мэтью и ту женщину с портрета на том же самом месте у маленького гробика ровно тридцать лет назад. Она стиснула руки, пытаясь овладеть собой. Нашей матери, подумала она, ища поддержки в собственном сарказме, не слишком-то везло с дочерьми: одна умерла во младенчестве, другою забрали у нее сразу после рождения и она сама умерла, давая жизнь третьей…
Рядом с ней возникла тень, нависнув над могилой, и когда ее плеча коснулась чья-то рука, у нее непроизвольно вырвался крик.
— Мы снова встретились, миссис Корт.
Она почувствовала такое облегчение, что это оказался человек из плоти и крови, что не преминула яростно на него обрушиться.
— Какого черта вы смеете так ко мне подкрадываться?
— Я не подкрадывался к вам, Тиффани. Вы не глухая.
Это что, намек на Миранду? И что он имел в виду своим «мы снова встретились»?
— Я вас не знаю. — Однако нечто знакомое в нем все-таки было.
— Дани Стейн.
Теперь она вспомнила. Этого человека она встречала в Претории, когда ей было десять лет. Он водил ее к себе на ферму, чтобы показать портрет своей сестры Алиды. С тех пор его имя возникало в беседах отца с Фрэнком Уитни, и еще ей казалось, будто его же упоминал Рэйф. Она смотрела на него с удивлением, не испытывая дурных предчувствий, — все ее мысли вращались только вокруг имени Алида.
— Какое совпадение, что мы одновременно оказались в Кимберли.
— Это совпадение отчасти. Я приехал повидать другую… дочь Мэтью.
— Почему же вы не заговорили с ней минуту назад.
— Я не хочу, чтобы она знала, что я здесь — пока не станет слишком поздно.
Этот человек говорил загадками.
— В таком случае, — сказала Тиффани, — надеюсь, вы приехали не издалека.
— Я приехал из Юго-Западной Африки. Я был в Людерицбухте в 1908 году. — И со значением добавил: — В августе 1908 года.
У Тиффани пересохло в горле.
Дата и название ни о чем мне не говорят… кроме открытия там алмазов, разумеется.
— Я думаю, они говорят, вам гораздо больше. — Он демонстративно посмотрел на надгробия.
Молчание воцарилось на пустынном кладбище, тишина, не нарушаемая ни дуновением ветра, ни пением птиц. Тиффани стояла неподвижно, охваченная ледяной дрожью, испытывая лишь жуткую уверенность, что он знает.
— Идемте со мной, — сказал он. — Здесь есть еще одна могила, которую вам следует навестить.
— Спасибо, нет! Для одного дня я видела могил более, чем достаточно!
Она повернулась к воротам, но он схватил ее за руку и потянул за собой, несмотря на сопротивление. Он был меньше ее ростом, но хватка его была железной, и он заставил ее остановиться. Тиффани прочла имя и закрыла глаза… Алида…
