Сара с дочерью не получили приглашения от миссис Астор, но Полину не оставляло слабое утешение, что и Фрэнк Уитни тоже не поднялся так высоко по социальной лестнице. Очевидно, размышляла Полина, не слушая непрерывную болтовню матери, что она и Фрэнк созданы друг для друга. Если Тиффани выйдет замуж за Рэндольфа, возможно, Фрэнк вернется из Европы со свободным сердцем и тогда, может быть, он обратит внимание на нее. Эта мысль ее немного приободрила, но лишь немного; слишком уж она устала.
Они слышали, как Тиффани, Корт и Рэндольф вернулись с бала. Затем последовала долгая пауза и, наконец, в комнату вошел Рэндольф. Он был слишком горд, чтобы входить в детали. Он не счел нужным посвящать их во все подробности, лишь сухо сообщил, что Тиффани нуждается в отдыхе и отправляется в Европу вместе с семейством Уитни.
Полина пала духом. В своей спальне она, сраженная отчаянием, спрятала лицо в ладони. Обидно и грустно было остаться дома, когда Тиффани отправилась на бал, но это… это уже слишком! Она подняла голову и взглянула на свое отражение в зеркале. Было ли что-нибудь, могло ли что-нибудь сделать ее красивой? И она печально решила, что ни все бриллианты из шахт дяди Джона, ни сокровища, таящиеся в песках пустынь и на дне моря, не способны сотворить это чудо.
Перед отъездом Тиффани Корт счел необходимым серьезно поговорить с дочерью.
— Ты будешь представлена английскому высшему свету, — сказал он, помня, что Винсент Уитни вращается в хороших кругах. — И вполне возможно — хоть это и нежелательно, — можешь встретиться с человеком по имени Мэтью Брайт. Если это случится, будь вежлива, но ни при каких обстоятельствах не позволяй втягивать себя в разговоры с ним.
Это была неудачная идея; такой просьбой он только раздразнил любопытство Тиффани.
— Но почему?
— Он мой старый знакомый, но он неразборчивый в средствах человек и ему нельзя доверять. Много лет назад у нас были серьезные разногласия.
— А из-за чего вы поссорились?
— Я не могу сказать этого даже тебе, — ответил Корт, усугубляя ошибку. — Просто обещай, что будешь избегать его.
— Обещаю.
Брайт, размышляла она; удивительно, что это имя постоянно возникает в ее жизни! Тиффани с наслаждением смаковала вкус старой семейной распри, однако охотно дала отцу слово — в конце концов, в разговоре не был ни словом упомянут Филип. И действительно, одержимый мыслями о Мэтью, Корт забыл распространить свою просьбу и на членов его семьи.
Семейство Уитни и их подопечная провели первые недели своего отдыха в Лондоне. Они остановились в отеле «Савой», где Тиффани сразу же продемонстрировала свое социальное и финансовое превосходство: она заняла апартаменты, стоящие тридцать шиллингов в день, в то время как Уитни расположились в спальнях за семь шиллингов шесть пенсов каждая.
С точки зрения Тиффани в Лондоне было излишне много достопримечательностей. Но, несмотря на холодную и сырую погоду, она из вежливости посещала их, руководствуясь списком, составленным миссис Уитни. Она решила, что самой мудрой стратегией будет соблюдать в начале путешествия общепринятые правила, выжидая удобного случая повернуть все по-своему.
Конечно, Фрэнк и миссис Уитни и не догадывались об истинных причинах решения Тиффани, неожиданно пожелавшей присоединиться к ним. Они были в восторге, что Корты почтили их своим вниманием. Средства, предоставленные Джоном Кортом, значительно расширили их финансовые возможности и, что гораздо важнее, поступок Тиффани был истолкован как несомненный признак ее расположения к Фрэнку. Он так переживал, что на целый месяц будет разлучен с Тиффани. Теперь же он пребывал в состоянии блаженства, которое было лишь слегка омрачено отказом девушки даровать ему что-либо большее, чем братский поцелуй в щечку.
Внешне он был очень похож на старшего брата, но этим сходство и ограничивалось. Внимание, которое он уделил Тиффани при знакомстве, ничем не отличалось от обычного интереса, который проявляет любой молодой человек к красивой девушке. Претендовать на ее руку и сердце он явно не собирался.
— Завтра состоятся гонки, — объявил он. — Вам обязательно нужно увидеть их.
— Что за гонки? — спросила Тиффани, вспомнив о соревнованиях яхт за Кубок Америки.
— Гребные, конечно. Гонки восьмерок.
— А-а, — интерес Тиффани испарился. — Вряд ли они состоятся. Завтра обещали дождь, — безразлично заметила она.
— Да что вы! Это до жути захватывающее зрелище, оно давно стало традицией. Оксфорд и Кембридж состязаются каждый год, начиная с 1829. И это еще сравнительно недавно, если вспомнить, что мой колледж, Баллиоль, был основан в 1263 году. Вы не поверите, до чего здесь все древнее!
— Надо подумать, — вздохнула Тиффани, с содроганием представляя себе продолжение осмотра лондонских достопримечательностей в случае отказа. — А как долго продлятся гонки?
— Всего минут двадцать. По правде говоря, там будут все — всё светское общество. А я места себе не нахожу от волнения, ведь за команду Оксфорда выступает мой друг — Филип Брайт.
— Я согласна, — мгновенно отреагировала Тиффани.
Холодным ветреным днем они прибыли в Мортлейк, где уже собралась пестрая толпа: разнаряженные аристократы, бедно одетые люди из простонародья, шумные студенты, размахивающие голубыми флажками — цвета Кембриджа, либо синими — Оксфорда. Вскоре до них донеслись громкие крики, и все глаза устремились вдаль, чтобы разглядеть две приближающиеся лодки. Одна из них была намного впереди другой.
— Мы должны победить! — страстно воскликнул Винсент. — Кембридж выигрывал три последних года. Боже, это же Оксфорд впереди! Давай, Филип, давай!
Он кричал и подпрыгивал до тех пор, пока лодка Оксфорда не пересекла финиш, на три корпуса обогнав соперников. Тиффани наблюдала, как лодки подходят к причалу и вылезает команда Оксфорда. За исключением миниатюрного рулевого все были высокими, хорошо сложенными молодыми людьми. Но один из них возвышался надо всеми на несколько дюймов, его мышцы перекатывались под обтягивающей одеждой. Его светлые волосы сияли даже в пасмурный весенний день, а когда сторонники Оксфорда вновь стали выкрикивать приветствия, его красивое лицо осветилось самой чудесной и радостной улыбкой, которую Тиффани когда-либо видела.
Пожалуйста, мысленно взмолилась она, пожалуйста, пусть это будет он!
Глава пятая
Вперед-назад… Вперед-назад… Хотя Филип полностью вымотался, его тело по-прежнему ощущало ритм, в котором он, казалось, все еще двигался. Каждая его мышца болела, однако он триумфально улыбался, когда стягивал с себя спортивные штаны и куртку — вот у кого сейчас руки словно свинцовые, так это у побежденной команды Кембриджа! А он добился своего! Добился невозможного — получил место в оксфордской команде, хотя раньше никогда не занимался греблей. В Итоне он поначалу увлекся игрой в крикет.
Совмещать занятия крикетом и греблей было нелегко, и лишь после сегодняшней победы Филип мог сказать, что добился успеха в обоих видах спорта. Он знал, что в Итоне его по-прежнему помнят. Мужчины его поколения, сидя за кларетом и сигарой, будут заново переживать его подачи, пока в Англии играют в крикет. И дело было не в том, что он многого добился — участник побед над командами Харроу, Винчестера и многими другими, — а как он этого достиг. Он умел расчетливо вести игру, а уж когда заносил биту для удара, то был просто великолепен. Так что вскоре смазливого юнца стали сравнивать с величайшими игроками Англии.
