Он схватил ее за руку.
— Ты же не можешь в этом сомневаться! — белые зубы засверкали, когда он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. Жизнь была прекрасна, ведь этим июньским полднем он шел по Парижу с самой красивой девушкой в мире, в то время как сэр Мэтью Брайт остался по ту сторону Ла-Манша.
— Ты не встретишь тут своих знакомых? Нам не надо соблюдать осторожность? — спросила Тиффани, когда они сели за столик в кафе, которое располагалось прямо на тротуаре.
Филип пожал плечами.
— Насколько я знаю, никого из моих друзей в Париже сейчас нет, а отец пробудет в Лондоне до конца сезона. А как насчет тебя?
— Меня могут и узнать, — и Тиффани шаловливо пригнула голову. — Думаю, мне стоит держаться подальше от людных мест.
— Все твой рост, — важно заявил Филип. — Это из-за него тебя заметишь в любой толпе.
Тиффани рассмеялась, притворяясь в то же время сердитой.
— Нам лучше обходить шикарные заведения. Мы могли бы пойти на Монмартр. Пара часов, проведенных в кафе в обществе тамошних художников, доставит нам уйму удовольствия.
— Как хочешь.
Он проявлял странное равнодушие к любым планам. Развалившись на стуле, элегантно положив ногу на ногу, он был неправдоподобно красив и удивительно удачно вписывался в здешнее окружение. Филип не выглядел как повеса — он был еще слишком молод для этого, — скорее, он казался вечным студентом: в спортивной куртке и шелковом галстуке, веселый, ищущий удовольствия и неизменно молодой.
— Надеюсь, ты не обиделся, что я послала тебе деньги на дорогу и отель, — заметила она.
— Конечно, нет! Я жутко благодарен тебе. С чего мне обижаться?
— Ну, я думала… — какой-то неясный голос нашептывал ей, что для мужчины должно быть оскорбительно, если женщина так открыто дает ему деньги. Вот жениться ради денег — это другое дело.
— А почему ты их послала? Почему решила, что они мне нужны? — его тон был вполне обычным, но выражение лица показалось ей более настороженным, чем раньше.
— Я вспомнила наш давний разговор, медленно ответила она, — помнишь, около вашего загородного дома, когда мы еще были детьми? Ты говорил тогда, что твой отец не посылает тебе в школу ни гроша, вот я и решила, что он скуповат.
— С годами мое финансовое положение немного улучшилось. Думаю, это влияние моей мачехи — она все время старается подкупить меня. Было очень великодушно с твоей стороны выслать мне денег, но в этот раз я смог бы обойтись без твоей поддержки — папочка был до того сражен моим интересом к бриллиантам, что против своего обыкновения расщедрился.
— Замечательно. — Но тогда уж и вовсе было странно, что он не предложил вернуть высланные ему деньги. И Тиффани отметила, что если в денежных вопросах Филип может быть так небрежен, за ним придется внимательно приглядывать. — Значит, ты сможешь отправиться со мной на гонки?
— Гонки?
— Ну, на Большой кубок Франции, — нетерпеливо пояснила она. — Боже мой, я думала, что время и место этого события должны навеки запечатлеться в твой душе.
— Конечно, я просто не смел надеяться… — он наклонился через стол, схватил ее руку и стал покрывать ладонь, пальцы и запястье поцелуями. — Ты замечательная — красивая, волнующая, умная, интересующаяся автомобилями и… — он подмигнул, — богатая!
— Тогда договорились. Перед тем, как отправиться в Ле-Ман, мы три дня проведем в Париже. Наша первая цель этот шарлатан Лемуан, утверждающий, что умеет делать бриллианты.
Тиффани с серьезным видом взглянула на Филипа.
— Ты ведь тоже считаешь, что он шарлатан, верно?
— Понятия не имею, — легкомысленно рассмеялся тот. — Да и какое это имеет значение?
— Имеет, — твердо объявила Тиффани. — Мы должны знать наверняка.
— Но подумай, если его открытие окажется правдой, как известие об этом подействует на наших почтенных родителей! Их удар хватит!
— Я думаю не об этом, — строго ответила Тиффани, а о том, какое влияние окажет его открытие на алмазную промышленность и наше будущее.
— Ладно, но это не к спеху, — легко ответил он. — Пойдем полюбуемся Парижем, а уж потом будем беспокоиться о судьбе алмазной промышленности.
— Нет. — Тиффани встала. — Дело прежде всего. Завтра утром мы отправимся к Лемуану.
— Разве ты не хочешь пробежаться по магазинам? Я думал, женщины с ума сходят по парижской моде и покупают здесь горы тряпок.
— Только те женщины, которым нечем заняться. Лично я „считаю беготню по магазинам скучным и отвлекающим от дел занятием, и к тому же у меня столько нарядов, что при желании я могла бы открыть магазин.
Филип было вздохнул, однако Тиффани в своем шелковом фиолетовом платье была так прекрасна, что вскоре к нему вернулось его радостное настроение.
— Ну и замечательно, пусть будет, как ты хочешь! Дело так дело, но сегодня Париж к нашим услугам.
— Конечно, утверждения, что алмазы можно создать в лаборатории не новы, — рассуждала Тиффани следующим утром, когда они шагали к зданию склада, где Лемуан проводил свои опыты. — И что особенно удивительно, все возмутители спокойствия — за одним единственным исключением — были французами.
— Как много знает эта маленькая девочка!..
Тиффани уловила в его голосе интонацию, которая вовсе не была хвалебной.
— Именно ты сказал мне, что интеллект и знания — это в моем стиле.
— Говорил, и это действительно так.
— Тогда почему…
Тиффани запнулась на середине фразы и оканчивать свой вопрос не стала. В его отношении к ней было какое-то противоречие, непоследовательность, что казалось ей довольно странным. Может быть, Филип предпочитает, чтобы она проявила свои деловые качества где-нибудь в другом месте, а с ним вела себя как хорошенькая девушка, жаждущая удовольствий? Но для меня бизнес и есть удовольствие размышляла она, но петом нашла правильный ответ — просто Филипу бриллианты совсем неинтересны.
— Лавуазье доказал, что алмаз есть не что иное, как кристаллический углерод, продолжала она. — Эксперименты по его получению проводили французские физики, но в 1880 году алмазы на основе древесного угля синтезировал какой-то шотландец.
— Это был Джеймс Хэнней, и он чуть было не взлетел на воздух в ходе опыта.
Тот факт, что Филип знал о деле больше, чем утверждал, не прошел мимо внимания Тиффани, но она продолжала:
— И все же он создал алмазы, правда, микроскопические, но они были признаны настоящими. А затем через несколько лет об успехе в этой области объявил Анри Муассан.
— Его утверждение было проверено?
— Полагаю, что да. Муассан был выдвинут на Нобелевскую премию по химии, да и вообще у него незапятнанная репутация. Но, к счастью, его алмазы оказались слишком дорогими — гораздо дешевле копаться в синей земле Кимберли! Лемуан работал у Муассана инженером и считается, что он улучшил технологию своего работодателя. Ну что ж, скоро мы все узнаем — я распорядилась о полной демонстрации опыта.
