Вновь заперев шкаф, он вышел из дома и быстро направился на квартиру своей любовницы. Без единого слова он указал ей на спальню, нетерпеливо подтолкнув девушку, когда та неохотно повернулась к двери. Это была другая девушка, не та, которую Тиффани видела на яхте, но лицо ее точно так же исказил страх, когда она поняла, чего он хочет от нее сегодня.
Спальня была задрапирована в черное, начиная от стен и кончая покрывалом на постели, на которое лицом вниз легла девушка. Вместо украшений на стенах висели кнуты. Рэндольф дотошно осмотрел их и выбрал один, с ремнем, усеянным по всей длине узлами. После этого он сам полностью разделся, облизывая пересохшие губы, и поднял кнут.
Эта девушка омерзительна, подумал Рэндольф, и вытянул ее кнутом по голой спине. Она слишком покорна, слишком безответна, в то время как Тиффани боролась бы, царапалась, кричала. Ему нравилось причинять боль, но немой страх и жалкие всхлипывания девушки были слабой заменой того высокомерного духа, которые он жаждал сломить. Однако его возбуждение росло, и он спустил с привязи свои эмоции, которые усиленно сдерживал в присутствий Тиффани. К облегчению девушки — ее шрамы едва зажили от предыдущего избиения — он отбросил кнут раньше, чем обычно, и вошел в нее сзади, быстро закончив с громким восторженным криком.
Затем он оделся, бросил на стоя пачку долларов и ушел, не сказав девушке ни слова. Идя по улице и расслабленно переставляя ноги, Рэндольф размышлял, что сегодня неплохо провел разговор с Тиффани. Рано или поздно, но он получит ее. В этом он не сомневался.
Перед тем как отправиться в Брайтуэлл, где Мэтью с Лорой и детьми проводили уик-энд, Филип посетил предприятие Напье, чтобы побеседовать со своим старым приятелем, Уильямсом. Бывший конюх стал крепким жилистым мужчиной лет тридцати, который, казалось, по-прежнему создавал вокруг себя атмосферу конюшен, хотя и был с ног до головы вымазан машинным маслом. Когда Уильям увидел Филипа, его грязное лицо расплылось в веселой улыбке, и он шагнул навстречу, вытирая пальцы грязной тряпкой.
— Мастер Филип! Рад вас видеть!
— Есть какие-нибудь новости о гоночном треке? — без всяких вступлений спросил Филип.
— Да-да! Мистер Кинг берется за дело.
Филип не сдержал вздох удовольствия и облегчения.
— Расскажи поподробнее, — попросил он.
— Трассу будут строить в Суррее рядом с Уэй-бриджем, недалеко от дома мистера Кинга в Брукленде. Она будет шириной в сто футов и две и три четверти мили в длину, к тому же внутри круга построят дополнительный прямой участок длиной в полмили для финиша. Для прохождения поворотов без снижения скорости радиальные участки поднимут на насыпи и сделают наклонными.
— И когда начнутся работы?
— В сентябре. Мистер Кинг хочет закончить строительство к лету.
— Вряд ли ему это удастся! — воскликнул Филип. — Насыпи потребуют огромного труда.
Уильямс пожал плечами.
— Он хочет попытаться. К тому же насыпи не единственное препятствие — надо будет выкорчевать несколько акров леса, осушить болота и построить мосты. Говорят даже об изменении русла Уэя.
Филип с любовью смотрел на мощные автомобили, выкрашенные в ярко зеленый цвет, обычный для британских гоночных машин.
— Я бы хотел помочь, Уильямс, больше всего на свете я бы хотел принять в этом участие. Мог бы ты замолвить за меня словечко мистеру Эджу? Я буду приходить и бесплатно работать в свободное время — ты ведь многому научил меня. И я могу водить, у меня есть деньги… — от восторга и возбуждения речь Филипа была почти сумбурной. — Я мог бы купить машину или сделать денежные вложения, если это потребуется мистеру Эджу.
— Да, времена меняются, мастер Филип, — с одобрением заметил Уильямс, вспоминая грустного жалкого маленького мальчика, у которого не всегда хватало денег, чтобы добраться до школы.
— Я начинаю работать в отцовской фирме, так что у меня будет уйма денег. У меня и сейчас с собой кое-что имеется, — заявил Филип, небрежно помахивая пачкой долларов, взятых у Тиффани.
— Сегодня мистера Эджа не будет, но я упомяну о вас, даю слово.
Окрыленный надеждой, Филип приехал в Брайтуэлл, где дал отчет о поездке в Париж, правда, весьма далекий от истины.
— Похоже, Лемуан — гений, — заключил он, — и говорят, что его исследования финансируются Юлиусом Вернером.
С удовлетворением он отметил, что лицо отца приняло пурпурный оттенок.
Мэтью и правда был очень встревожен. Кроме того, что все это имело огромное значение для алмазной отрасли, этот романтик, скрывающийся под жесткой личиной бизнесмена, был до глубины души возмущен самим предположением, что простой смертный в состоянии сотворить такое божественное чудо, как алмаз.
— Продолжай следить за Лемуаном, — проворчал он, — но в остальном твой обязанности в «Брайт Даймондс» будут более обыденными. Тебе надо многому научиться, и ты должен делать это — как и я в свое время — не щадя сил. Начинать нужно с самого низа, поработать в различных отделах, изучая каждую грань — буквально — этого бизнеса. Я буду платить тебе чисто номинальное жалование, ведь ты и так будешь жить на Парк-Лейн и у тебя будет немного расходов.
Филип побледнел, видя, как рушатся его надежды, но он давно научился мастерски прятать от отца свои чувства. К тому же помогло появление Лоры, которая торопливо вошла в комнату. Выглядела она явно взволнованной.
— Шофер неожиданно заболел, — нервно объявила Лора, — а он должен был встречать в Ридинге Джулию, приезжающую лондонским поездом. Я решила послать за ней карету, но это так долго, и Джулии придется ждать.
Тут она наконец заметила Филипа, и ее осенило:
— Филип, а ты не мог бы помочь? Леди Нетертон рассказывала мне, что вы с Диком регулярно водите машину в Нетертон-Парке. Как думаешь, ты справишься с «роллс-ройсом»?
Филип колебался, разрываемый между гордостью и страстным желанием сесть за руль.
— Запросто, — ответил он.
— Слава Богу! — и Лора облегченно улыбнулась. Ни Филип, ни Мэтью не догадывались, что «недомогание» шофера было тщательно организовано Лорой, дабы преодолеть сопротивление Мэтью, который не разрешал Филипу пользоваться их автомобилем.
Филип вел машину очень аккуратно, наслаждаясь каждым мгновением и желая доказать самому себе, что он достоин этого прекрасного автомобиля. Если бы Тиффани могла его видеть! А еще лучше, если бы она находилась рядом! Сейчас, когда он сидел за рулем великолепной машины, мечтая о Тиффани, весь мир казался ему прекрасным и сияющим. Что с того, что его папочка так прижимист? В бриллиантовой компании всегда есть возможность найти дополнительный источник денег!
Глава десятая
Для этого времени года день был удивительно солнечным; пушистые белые облака плыли по бледно-голубому небу, а серебристые березы украсились нежно-зелеными листочками, извещая о приходе весны; поэтому ничто не могло быть приятнее для мисс Палмер, чем провести день на открытом воздухе, где для игры в крокет собрались четверо игроков. Элис Палмер не любила сидеть дома, будучи непревзойденным мастером по части игры в теннис и крокет, к тому же она великолепно сидела в седле и принадлежала к тому типу людей, которых леди Эмблсайд называла «хребтом Англии». Она не испытывала ни малейшего страха, когда, взобравшись на своего гнедого, легко перемахивала через изгороди; так же неустрашима она была бы и в бассейне Амазонки, в Гималаях или в русских степях. Лишь раз в жизни ее охватила неприкрытая паника; это случилось, когда она осталась наедине с Рэйфом Девериллом. Сраженная робостью, она краснела, запиналась и вообще вела себя с удивительной неловкостью вчерашней школьницы. Но на крокетной площадке она буквально преображалась, нанося точные удары колотушкой по шару, восклицая от удовольствия при удачных ударах, и комично возмущаясь когда шар шел не так, как ей хотелось.
