Мэтью обдуманно проигнорировал этот довод.
— Миранда ничего не достигнет… Для начала немцы ее просто не примут.
— У нее есть то преимущество, что она превосходно говорит по-немецки.
— Она не сможет справиться с Элленбергером.
— Напротив, влияние Миранды на Антона Элленбергера, похоже, гораздо больше, чем твое.
Лицо Мэтью побагровело, и он что-то невнятно пробормотал в ответ на столь явное оскорбление.
— Антон обращал внимание на Миранду с тех пор, как она была маленькой девочкой, — невозмутимо продолжала Лора, — и встречается с ней каждый раз, когда приезжает в Лондон. Ему тридцать семь лет, он богат и пока холост. Я бы сказала, что этих фактов достаточно, чтобы понять, что она может достичь с ним гораздо больших успехов, чем ты.
— Самая отвратительная идея, что я когда-либо слышал! Ты, кажется, полагаешь, что Миранда должна использовать свою женскую привлекательность, чтобы повлиять на решение Элленбергера!
— А ты, кажется, никогда так не поступал, — сухо заметила Лора.
— Конечно, нет, — гордо ответил Мэтью, совершенно забыв, по крайней мере, один эпизод на своем пути к славе и богатству.
— Х-мм. — Лора не была обманута, но сочла, что пока лучше пойти на компромисс. — В прежние времена в Кимберли просто не было влиятельных женщин, а то бы ты наверняка не упустил такой возможности.
— Миранде будет необходимо время от времени использовать свой шарм, — признал Мэтью, — но не на Элленбергере. В нем слишком силен торговец.
— Ты говоришь неискренне. Антон проницателен, честен и привлекателен. — Лора улыбнулась и ласково погладила густую шевелюру Мэтью. — Но он, конечно, не ровня тебе. Он купец, а ты — орел.
Польщенный Мэтью улыбнулся в ответ, но лишь мельком.
— Пока это дело требует изощренных переговоров и решающих ходов, но может деградировать до грязной сделки. Я не хочу, чтоб Миранда пострадала.
— Мэтью, ты по понятным причинам слеп к некоторым недостаткам и достоинствам своей дочери. Миранда под своей нежной оболочкой, — закаленная сталь. Она еще не сознает своей привлекательности и силы, но, когда она проснется, все Элленбергеры этого мира будут добиваться ее симпатии, а не твоей.
— Не понимаю, почему она не может остаться дома и выйти замуж за такого человека, как Дик Латимер, — раздраженно сказал Мэтью.
— Он хочет жениться на ней, но… — Лора не завершила фразу. Она снова ощутила прежний страх, что Миранда не сможет найти возлюбленного, который бы затмил Мэтью. И, разумеется Дик Латимер, какой бы он не казался подходящей кандидатурой, не был таким человеком. С другой стороны, Лора отчаянно надеялась, что чрезмерное чувство долга Миранды перед отцом не толкнет ее на брак с Антоном Элленбергером, заключенным только ради пользы бизнеса.
Но даже Лора не могла назвать Мэтью истинную причину его сопротивления: если Миранда уедет, ее у него отберут — алмазы, Африка, другой мужчина…
Он выложил свою козырную карту, которую, считал он, никто не может побить.
— Я боюсь, что с ней что-нибудь случится. Я не стану приносить еще одного из своих детей в жертву алмазам Юго-Западной Африки!
Это был крик боли за дочь, которую он любил, и вины перед Филипом, что будет терзать его до самый смерти.
Сердце Лоры замерло, но она не позволила себе расслабиться.
— Миранда — личность, а не вещь. Ты думаешь о своей жертве, своей боли, а не о ней. Ты должен позволить ей ехать!
И тут Мэтью ощутил, как крыло воспоминаний скользнуло по его лицу. Он оказался в библиотеке на Парк-Лейн вместе с Джоном Кортом, где говорил ему: «Когда для меня настанет время позволить ей уехать, я молю Бога, чтоб я вспомнил, что сказал тебе сегодня!»
Мэтью со стоном закрыл лицо руками.
Миранда отплыла следующим пароходом в Кейптаун, в сопровождении одной лишь горничной. Мэтью, Лора и Дик, которому было сказано, что он должен подождать ответа на свое предложение, пришли ее проводить, но Мэтью, конечно, страдал больше всех. Когда он глядел на охваченное нетерпеливым ожиданием лицо дочери, на него нахлынули безжалостные воспоминания о собственном отплытии в Кейптаун сорок четыре года назад — первой ступени дороги к славе и богатству. Теперь он слишком хорошо знал, как алмазы способны подчинить человеческую волю, как они могут деформировать личность, и знал он также, как легко Миранда может выскользнуть из-под его влияния. Однако, когда он смотрел на уплывающий корабль, в сердце своем он не мог запретить ей жить своей жизнью и пройти испытания, подобные тем, что когда-то выпали на его долю.
Двухнедельное путешествие на борту лайнера «Юнион Кастл» утомило Миранду — ей не терпелось приступить к своей важной миссии. Но даже после столь малого времени без опеки отца девушка, которая сошла на берег в Столовой Бухте под хлещущим дождем и сильным норд-вестом, была уже не совсем той верной долгу дочерью, что отплывала из Саутгемптона. Впервые в жизни Миранда была предоставлена самой себе и, несмотря на любовь к отцу, наслаждалась чудесной свободой передвижений и чувств. Ей больше не нужно было постоянно оглядываться через плечо, сверяясь с его мнением на все, что она говорит и думает. Мэтью был за шесть тысяч миль отсюда и с каждым днем становился все дальше. Набираясь уверенности в себе, распрямляясь, упражняя ум и душу, Миранда чувствовала себя способной достичь любой цели.
На ее ждало разочарование. Когда представитель «Даймонд Компани» проводил ее в «Маунт Нельсон Отель», он сообщил, что следующий пароход до портов Юго-Западной Африки отправится из Кейптауна через девять дней, а до этого, несмотря на активные поиски, не найдено ни одного корабля, который доставил бы ее в Людерицбухт.
Миранда с недоверием повернулась к гавани, где толпились всевозможные суда — от маленьких рыбачьих и прогулочных лодок до китобоев, стройных яхт и шхун, и самых больших из всех — грузовых кораблей.
— Если я буду ждать десять дней, я опоздаю на инаугурацию мистера Элленбергера, и есть чрезвычайно важные причины, по каким я не хочу его обижать. Конечно, здесь должно быть другое судно, на котором я смогу отплыть!
Ее собеседник смутился.
— Есть несколько торговых кораблей, которые ходят к тем берегам, но предупреждаю вас, что все они грязные, неудобные и совершено не подходят такой леди, как вы, мисс Брайт.
Миранда догадалась, что причины неуверенности и колебаний этого человека в инструкциях, которые «Даймонд Компани» получила от Мэтью. Что ж, к черту их! Она не маленькая глухая девочка, нуждающаяся в покровительстве и защите, а дочь Мэтью Брайта, и будь все проклято, если она не докажет это! Миранда не привыкла обманывать, но удивительно, как легко она проявила в этом сноровку, как будто это всегда таилось в ее природе, вместе с другими свойствами характера Мэтью. Она невинно улыбнулась.
— Не стану притворяться, будто я не испытываю крайнего разочарования, но мне нужно провести переговоры с мистером Элленбергером, и я не могу себе позволить ими пренебречь.
