Он сделал достойную вещь. Годами забирая жизни, он спас одну наиболее важную. А в итоге – две.
Он сделал мудрый выбор на перепутье.
Внезапно грудь Джима сжалась, он зашелся в кашле, во рту стало влажно. Следующий вдох перешел в бульканье, а сердце пустилось вскачь. Смерть близка, очень близка.
Джим не мог дождаться, когда увидит свою мать. Он удивлялся тому, сколько всего пришлось сделать, чтобы обрести покой.
В то мгновение, когда красные огни заиграли на потолке – признак заехавшей на подъездную дорожку машины скорой помощи – Джим испустил последний вздох… и умер с улыбкой на устах.
Глава 41
Поездка на машине скорой помощи выдалась ухабистой из-за скорости и ярко-освещаемой по причине включенных на машине проблесковых маячков. Звук сирен, однако, раздавался лишь время от времени. Мария-Тереза приняла это за хороший знак.
Сидя на встроенной лавке подле Вина, одной рукой она ухватилась за ручку из нержавеющей стали, чтобы сохранить равновесие, другой крепко держала Вина за теплую ладонь. Она решила, что если бы он на самом деле находился в опасности, прорезающий воздух, высокий вой сирен раздавался бы непрерывно.
А, может, она просто пыталась успокоить себя.
Вин лежал на каталке с закрытыми глазами, его лицо было бледным, но мужчина не расслаблял хватку на руке Марии-Терезы. И каждый раз, когда машина наезжала на выбоину, Вин морщился, стискивая губы… и значит, он не был в коме или сильном шоке. А это хорошо, ведь так?
По сравнению с худшим сценарием развития событий.
Мария-Тереза посмотрела на медсестру. Женщина не отрывала глаз от экрана портативного аппарата ЭКГ, ее лицо не выдавало ни единой эмоции.
Наклонившись в бок, она попыталась углядеть, какие показания считывал прибор… и увидела лишь белую линию, выписывающую какой-то узор на черном фоне. Мария-Тереза не знала, что это значит.
Посмотрев в окно автомобиля скорой помощи, она молилась о появлении уличных фонарей… высоких строений вместо стрип-моллов и жилых домов…. И машин, припаркованных параллельно обочине.
Потому что это будет означать, что они, наконец, добрались до центра.
И не только ради Вина.
Передвинувшись вперед на скамье, она смогла выглянуть в лобовое стекло и утешиться тем фактом, что проблесковые маячки скорой впереди них, в которой везли Джима, еще были включены. Разделив мужчин по степени необходимости получения помощи, они вызвали вторую команду, и сперва занялись Джимом… а ей пришлось ждать вместе с Эдди в коридоре, когда в комнату вкатили портативный дефибриллятор, и раненая грудь подверглась одному разряду… второму…
Лучшие, когда-либо слышанные ею слова, произнес мужчина со стетоскопом: Есть пульс.
Мария-Тереза надеялась, что его удастся сохранить. Мысль, что Джим погибнет, спасая ей жизнь, была невыносима.
А что до Сола… он не нуждается в скорейшей транспортировке до больницы. Для этого будет еще время.
Милостивый Боже… Сол?
Он всегда был незаметен на собраниях молитвенной группы, тихий, лысеющий мужчина сидел, словно в воду опущенный, с видом человека, которому не везло по жизни. Он ничем не выражал свою одержимость ею, но проблема заключалась в том… что он был именно из тех людей с неприметной внешностью.
Вспоминая, как она наткнулась на него в церкви в ту ночь, перед исповедью, Мария-Тереза гадала, сколько раз она не замечала его. В конце концов, именно он остановился, когда она чуть не попала в аварию в день службы. И значит, он ехал прямо за ней.
Как часто он следил за ней до дома? Приходил ли он в «Железную Маску»?
По телу пробежала ледяная дрожь… это он убил тех мужчин, которых видели с ней?
Все это не могло заставить ее порадоваться за то, каким поддонком был ее бывший. Но сейчас она высоко оценила меры предосторожности, принятые ею из-за Марка.
За лобовым стеклом мелькнули офисы «Колдвелл Курьер Жорнал», и Мария-Тереза сжала руку Вина.
– Почти приехали.
Его веки поднялись. Серые глаза, пленившие ее с первого взгляда, снова повторили этот трюк: смотря в них, Мария-Тереза чувствовала, будто они затягивают ее, она падала, не зная, куда приземлится.
Хотя, ведь это давно не правда. Она прекрасно знала, что Вин собой представляет, и он не был мужчиной, которого ей следует опасаться.
Он был мужчиной, которого не хватало в ее жизни. Она хотела его – в своей жизни.
Склонившись над ним, Мария-Тереза коснулась волос, погладила еле заметную щетину и заглянула в его глаза.
– Я люблю тебя, – сказала она, целуя его в губы. – Я люблю тебя.
Его губы изогнулись поверх ее. – Тоже люблю… тебя.
Боже, она загоралась изнутри при звуке его хриплого голоса.
– Хорошо. Тогда мы квиты.
– Мы…
Автомобиль скорой помощи снова на что-то наехал, и все содержимое, начиная от аппаратуры и медсестры, и заканчивая каталкой Вина, подпрыгнуло следом. Когда он от боли втянул воздух и с силой зажмурил глаза, Мария-Тереза снова посмотрела в окно, желая увидеть огни комплекса Святого Франциска… надеясь, что когда она заметит их, время каким-то образом ускорит свой бег.
Давай… ну давай же…
Внезапно красные огни скорой, двигавшейся впереди них, потухли, и сам автомобиль снизил скорость до предельно допустимой. Потом машина, в которой везли Вина и Марию-Терезу, быстро нагнала и даже перегнала бывшего лидера.
– Почему они снизили скорость? – спросила она у медсестры, настраивающий монитор ЭКГ. – Они выключили сигналы. Почему они тормозят?
Ее не удивил полученный в ответ кивок. Это была трагедия: спешка требуется, когда пациент жив. Поэтому никто не занялся Солом, когда засвидетельствовали его смерть.
Смерть предоставляет целую вечность, чтобы разобраться с телом. Здесь спешка ни к чему.
Мария-Тереза втянула воздух, и когда на глаза набежали слезы, она отпустила ручку, смахивая соленые капли. Меньше всего она хотела, чтобы Вин открыл глаза и увидел ее скорбь.
– Расчетное время прибытия – две минуты, – крикнул водитель.
Медсестра достала карточку. – Мадам, я забыла спросить вас: вы его ближайшая родственница?
Утерев слезы, она ради Вина собралась с силами, чертовски точно зная, что не окажется за боковой линией, когда дело дойдет до лечения Вина. Знакомые и друзья не особо ценятся докторами и медсестрами из отделения неотложной помощи.
– Я его жена, – ответила Мария-Тереза.
Кивнув, женщина сделала запись в карточке. – И ваше имя?
Не было и секундной заминки. – Гретхен. Гретхен Каприцио.
