И большинство медсестер и докторов в США не говорят как английские лорды, и не называют друг друга лужайками.
Джим распахнул глаза. Небеса над головой были испещрены хлопковыми облаками, и хотя на горизонте не было видно солнца, сияние было по-летнему субботним… не просто яркое и ясное, но успокаивающее, будто не было никаких срочных дел, никаких тревог.
Он обернулся на голоса… и решил, что умер.
В тени огромных каменных стен замка, четыре парня с молотками для игры в крокет стояли вокруг сосредоточия калиток и цветных мячей. Квартет был одет в белое, у одного из них была курительная трубка, у другого - пара круглых розовых очков. Рука третьего лежала на голове ирландского волкодава. Номер четыре скрестил руки на груди, на лице повисло скучающее выражение. Джим резко сел.
– Где я, черт подери?
Блондин, который готовился к удару, оглянулся и заговорил, не вынимая изо рта трубки. От чего его акцент стал более чопорным.
– Одну минутку, если не возражаете.
– А я говорю, можешь продолжать болтовню, – пробормотал парень с темными волосами и скрещенными руками, тем же сухим тоном, что разбудил Джима. – Он все равно жульничает.
– Я знал, что очнешься, – прощебетали Круглые Очки в направлении Джима. – Знал это! Добро пожаловать!
– О, ты очнулся, – вступил в разговор тот, что с волкодавом. – Приятно познакомиться!
Черт возьми, они все обладали приятной внешностью, с аурой абсолютной отрешенности от мира, которая приходит не просто с богатством, а передается по наследству.
– Мы закончили с болтовней, дамочки? – Парень с Трубкой, которого, очевидно, и звали Найджел, оглянулся. – Я буду благодарен тишине.
– Почему бы тебе не перестать указывать нам, что да как делать? – спросил темноволосый.
– Завянь, Колин.
На этом трубка перекочевала с одного уголка рта на другой, парень с треском ударил, и красный мячик прошел через калитку и задел голубой.
Блондин улыбнулся как профи, коим он и являлся.
– А сейчас время для чаепития. – Он оглянулся, встречая взгляд Джима. – Ну, пошли, что ли.
Мертв. Он определенно умер и попал в ад. Либо так, либо он вырубился перед ТВ во время фильма «Четыре свадьбы и одни похороны», и ему приснился чертовски странный сон.
Джим поднялся на ноги, когда парни и волкодав направились к столику, накрытому серебром и фарфором, и, не имея особого выбора, он последовал за ними к «чаю».
– Почему бы вам не присесть? – предложил Найджел, указывая на свободный стул.
– Спасибо, я постою. Что я здесь делаю?
– Чаю?
– Нет. Кто вы…
– Меня зовут Найджел. Этот язвительный болван, – блондин кивнул на парня с темными волосами, – Колин. Байрон – наш закоренелый оптимист, Альберт – любитель собак.
– Друзья зовут меня Бэрти, – добавил Мистер Собачник, погладив волкодава по загривку. – Так что, прошу, будьте любезны. А это – мой обожаемый Таквин.
Байрон приподнял свои розовые очки выше на нос и хлопнул в ладоши. – Я точно знаю, что чаепитие выйдет потрясающим.
Еще бы. Безусловно. Ну, вот оно и произошло, подумал Джим. Я наконец-то съехал с катушек.
Найджел поднял серебряный чайничек и начал разливать по фарфоровым чашкам. – Джим, могу представить, ты слегка удивился, оказавшись здесь.
Да ладно?
– Откуда вы знаете мое имя? Что это за место?
– Тебя выбрали для важной миссии. – Поставив чайник на место, Найджел принялся за сахарные кубики.
– Миссии?
– Да. – Оттопырив мизинец, Найджел поднял чашку, и когда он взглянул на Джима поверх нее, было сложно определить цвет его глаз. Они не были серыми, голубыми или зелеными… но и не карими или цвета лесного ореха.
Боже Милостивый, такого цвета Джим раньше не встречал. И у всех были такие глаза.
– Джим Херон, тебе суждено спасти мир.
Повисла длинная пауза. В течение которой вся четверка взирала на него с невозмутимыми лицами. Когда никто не начал смеяться, Джим решил восполнить пробел, запрокинул голову назад и покатился со смеху, так что из глаз полились слезы.
– Это не шутка, – оТрэзал Найджел.
Переводя дыхание, Джим ответил: – Черт та с два, не шутка. Блин, ну что за дурной сон.
Найджел поставил чашку, встал со стула и подошел к нему по ярко-зеленой траве. Вблизи, от него пахло свежим воздухом, и эти необычные глаза воистину гипнотизировали.
– Это. Не. Сон.
Ублюдок ударил Джима по руке. Просто сжал свою совершенную руку в кулак и крепко долбанул ею.
– Твою дивизию! – Джим потер место удара… весьма значительное, между прочим. Парень с трубкой мог быть высоким и сухощавым, но удар у него сильный.
– Разреши мне повториться. Ты не спишь, и это не шутка.
– Можно следующим ударю я? – спросил Колин с ленивой усмешкой.
– Нет, у тебя отвратительный прицел, ты можешь попасть в деликатное место. – Найджел вернулся к своему столу и взял маленький сэндвич с подноса, наполненного легкими закусками. – Джим Херон, ты – тай-брейкер в игре, человек, с чьей кандидатурой согласны обе команды, и который сможет повлиять на исход игры.
– Обе команды? Тай-брейкер? Что за чушь вы несете?
– Ты получишь семь шансов. Семь возможностей повлиять на подопечного тебе человека. Если ты выступишь, как мы того ожидаем, результатом станет спасение душ, о которых идет речь, и мы восторжествуем над противником. Если эта победа состоится, человечество продолжит процветать, и все будет хорошо.
Джим только открыл рот, чтобы выдать им вагон и маленькую тележку возмущений, но выражения на лицах этих парней остановило его. Даже самый нахальный в группе выглядел серьезным.
– Это должен быть сон.
Никто не встал, чтобы снова его треснуть, но когда они уставились на него с такой важностью, он начал слабо подозревать, что происходящее может оказаться чем-то большим, чем разгулявшееся подсознание, пока он валялся в обмороке.
– Все это – реально, – сказал Найджел. – Я понимаю, что ты не этого ожидал для себя, но тебя выбрали, ничего не поделаешь.
– Предполагая, что вы тут не сказки сказываете, что, если я откажусь?
– Не откажешься.
– Ну а вдруг.
Найджел окинул взглядом расстояние между ними.
– Тогда на этом все закончится. Не победит ни добро, ни зло, и мы все, включая тебя, прекратим существование. Ни Рая, ни Ада, все будет стерто под чистую.
Джим вспомнил всю свою жизнь… сделанные им выборы, все совершенное им.
– По мне, так звучит неплохо.
