– У тебя кровь на рубашке, – сказала она, снова ополаскивая полотенце.
Потрясающий собеседник, подумала она.
Он приподнял веки, но не взглянул на себя. Он смотрел на нее.
– У меня есть и другие рубашки.
– Охотно верю.
Он слегка нахмурился.
– Такое часто происходит с тобой?
С кем-то другим, она бы быстро оТрэзала «конечно, нет», но, учитывая то, что он сделал для нее в коридоре, он заслужил немного правды.
– Есть вероятность, что ты под прикрытием? – прошептала она. – Тебе не обязательно отвечать, я просто должна была спросить.
Он потянулся в нагрудный карман своего пальто и достал визитную карточку.
– Я не могу оказаться копом. Сейчас я не настолько нелегален, как раньше, но все равно мне не получить значка, даже если захочу. По иронии, ты можешь доверять мне.
Она взглянула на протянутую им карточку. Группа «ДиПьетро». Юридический адрес – в центре Колдвелла. Очень дорогая бумага, броский логотип фирмы, куча телефонов и е-мэйл адресов для связи. Положив карточку на столик, она подумала, что слова о непричастности к Колдвеллскому отделению полиции были правдивы. Но доверие? Она больше не доверяет мужчинам.
Особенно тем, которые ее привлекали.
– Так, часто подобное происходит? – снова спросил он.
Мария-Тереза вернулась к вытиранию его лица, спускаясь от щек к губам.
– Большая часть людей ведет себя нормально. Администрация тоже не дает нас в обиду. Мне никогда не причиняли вреда.
– Ты… танцовщица?
На какую-то секунду в воображении возникла картина, где она говорит ему, что она всего лишь зависает в тех клетках, танцует, красуется и просто радует глаз. Она представила, как он тогда поступит: он облегченно вздохнет и станет вести себя так, будто она была обычной женщиной, которая зацепила его взгляд. Никаких осложнений и подтекстов, простой флирт, который может привести к постели.
Ее молчание заставило сделать его глубокий вдох, причем не в стиле «уф, как хорошо». Когда он выдохнул, мускулы на шее напряглись словно прутья, будто он боролся с желанием поморщиться.
Вот в чем ее проблема: она больше никогда не станет заводить «нормальное» знакомство с мужчиной. У нее был темный секрет; и с ним придется выгадывать время, когда уже можно будет разоблачить его… в ином случае, она будет считаться лгуньей за свое бездействие.
– Сильно болят руки? – спросила она, чтобы заполнить вакуум.
Когда он вытянул ладони, она осмотрела костяшки. На правой руке они были сбиты и кровоточили, и, приложив полотенце, чтобы обтереть их, она спросила:
– Часто спасаешь женщин?
– Нет, на самом деле. Кстати, ты потеряла сережку.
Она прикоснулась к мочке уха.
– А, я знаю. Собиралась сегодня надеть другую пару, но…
– Кстати, меня зовут Вин. – Он протянул руку в ожидании. – Приятно познакомиться.
При других обстоятельствах она бы улыбнулась ему. Десять лет или целую жизнь назад, она бы улыбнулась и протянула свою в ответ. Сейчас она почувствовала лишь грусть.
– Приятно познакомиться, Вин.
– Тебя зовут...?
Она разорвала рукопожатие и наклонила голову, концентрируясь на его костяшках.
– Мария-Тереза. Меня зовут… Мария-Тереза.
* * *
У нее изумительные глаза.
Мария-Тереза с потрясающим французским именем обладала изумительными глазами. И нежными руками, которыми бережно вытирали его лицо этим теплым полотенцем, будто его порезы и царапины представляли большую важность.
Черт, ему захотелось влезь в еще одну драку, чтобы она снова смогла за ним поухаживать.
– Наверное, тебе следует сходить к врачу, – предложила она, аккуратно вытирая полотенцем сбитые костяшки.
Он рассеянно обратил внимание, что махровое полотенце, поначалу белое, сейчас стало розовым от его крови, и он был рад, что она надела перчатки – не потому, что у него мог оказаться положительный анализ на ВИЧ, а потому что надеялся, что она защищает себя от того, чем зарабатывает на жизнь.
Он надеялся, что она только танцевала. Правда, надеялся.
Она сполоснула полотенце.
– Я сказала, что тебе следует показаться врачу.
– Я буду в порядке. – А как же она? Что бы случилось, если они с Джимом не пришли на помощь?
Господи, у него внезапно возникло столько вопросов. Он хотел знать, почему такая женщина занималась подобной деятельностью. Хотел знать, какая нужда довела ее до такой жизни. Хотел знать… что он мог сделать, чтобы помочь, и не просто этой ночью, а завтра и послезавтра.
Но это его не касалось. Более того, у него возникло предчувствие, что если он начнет вытягивать у нее подробности, то она окончательно закроется от него.
– Могу я кое-что спросить у тебя? – выпалил он, не в силах сдержать себя.
Она замерла с полотенцем в руке.
– Давай.
Он знал, что не следует этого делать, но не мог противостоять непреодолимой тяге к ней. Влечение не было причастно к его мозгу, оно исходило из… ну да, сердце прозвучит слишком мелодраматично. Но что бы там не двигало им, оно исходило из центра его груди.
Так что, да, может его грудная клетка и правда втюрилась в нее.
– Ты поужинаешь со мной?
Дверь в раздевалку резко распахнулась, и в комнату вошла проститутка с огненно-рыжими волосами, по вине которой ушла Девина.
– Ой! Извините меня… Я не знала, что здесь кто-то есть. – Она уставилась на Вина, ее ярко-красные губы изогнулись в улыбке, по которой стало ясно, что она отлично представляла, кто находился в комнате.
Мария-Тереза отодвинулась от него, лишив его теплого полотенца, чаши с водой и своих нежных рук.
– Джина, мы уже уходим.
Поняв намек, Вин встал с табуретки. Проклиная вторжение рыжеволосой, Вин окинул взглядом столик с косметикой и напомнил себе, что она имела больше прав находиться здесь, чем он.
Мария-Тереза скрылась в ванной, и он представил, как она ополаскивает чашу, ополаскивает полотенце, затем снимает перчатки. Она выйдет оттуда, попрощается с ним и… скинув шерстяную кофту, вернется в толпу.
Он уставился на дверь, за которой она скрылась, пока проститутка щебетала вокруг него, и странное чувство охватило Вина. Будто туман затянул весь пол и пустил свои щупальца по его ногам, вокруг груди – прямо до мозга. Внезапно ему стало холодно снаружи, и безумно жарко – внутри…
Черт, он знал, что это. Он прекрасно понимал, что происходит. Прошли годы, но…
