– В бригаде нет никого похожего на них?
– Нет, Джим, никого.
– Думаю, я ошибся. Спасибо.
Джим бросил телефон на соседнее сиденье и вцепился в руль. Не числятся в бригаде. Удивили, блин.
Потому что эти ублюдки, на самом деле, существовали в той же степени, что и Девина.
Боже, похоже, на новой работе его окружали одни лжецы. Как в старые добрые времена.
Зазвонил телефон, и Джим взял трубку.
– Не можешь ее найти, так ведь. Девина Эвейл лишь пустой звук.
В этот раз Матиас не засмеялся.
– Ничего. Вообще ничего. Будто она свалилась на землю из ниоткуда. Понимаешь, у нее с документами вроде как все нормально, но только на данный момент. Ни свидетельства о рождении. Ни родителей. Открыла счет только семь месяцев назад, а номер социального страхования принадлежит мертвой женщине. Так что не все идеально, а значит, я должен был найти на нее что-то, хоть что-то на реальную нее. Но она мираж.
– Спасибо, Матиас.
– Ты не особо удивлен.
– Так и есть.
– Во что ты вляпался?
Джим покачал головой.
– Все то же самое. И только.
Воцарилась недолгая тишина.
– Жди от меня пакет.
– Понял.
Джим повесил трубку, сунул телефон в карман и решил, что пора расхлебывать кашу в Коммодоре. Вин ДиПьетро имел право знать, кем и чем была его бывшая, и есть надежда, что он будет открыт для правды… даже если она во многом напоминала вымысел.
Он вдруг вспомнил слова Вина, сидевшего на стуле в раздевалке «Железной Маски».
Ты веришь в демонов?
Джим мог только надеяться, чтобы вопрос был риторическим.
Глава 28
Забавный факт о стекле. Когда ты его разбиваешь, оно начинает злиться и мстить.
В основной ванной, на втором этаже дюплекса, Вин окружил себя марлей и белой медицинской клейкой лентой. Когда он раздавил бокал с виски, Бэнд-эйд оказался бессилен, поэтому ему пришлось вызвать подкрепление в масштабах Красного Креста. Однако дела шли неважно. Рана была на правой руке, поэтому Вин превратился в нелепую, ругающуюся медсестру, неуклюже обращающуюся с марлей, ножницами и лентой.
Хорошо хоть, что он был собственным пациентом. За один словарный запас, не говоря уже о некомпетентности, его бы отстранили от должности… какой там, черт возьми, существует эквивалент медсестры-волонтера?
Он уже подходил к концу своего сурового испытания, когда зазвонил телефон около раковины, и тут началась веселуха. С крошечными ножницами в левой руке, марлей – в зубах, и с правой рукой, превратившейся из-за ткани в лапищу, потребовалась каждая крупица его координации, чтобы ответить на звонок.
– Пропусти его, – сказал он консьержу.
Повесив телефонную трубку, он наспех замотался лентой. Оставив все принадлежности валяться на столике, он направился к лестнице и спустился вниз, к двери в прихожую. Когда лифт просигналил, он уже стоял в коридоре, ожидая гостя.
Джим Херон вышел из лифта и не стал ждать «приветов» или приглашения на разговор. Вин такой подход уважал.
– Ночью в четверг, – выпалил парень. – Я не знал тебя. Я не знал ее. Мне следовало сказать тебе, но, честно говоря, когда я увидел вас вместе, то меньше всего хотел все испоганить. Произошла ошибка, и я ужасно сожалею… большей частью о том, что ты узнал это от кого-то другого, а не от меня.
Все время, пока Херон говорил, его руки свободно висели по бокам, будто он был готов к драке, если до нее дойдет. Его голос был спокойным, как и его взгляд. Никаких увиливаний. Ни фальши, ни лжи.
И когда Вин посмотрел ему в лицо, вместо ярости, которую он должен был чувствовать к парню, он ощущал лишь истощение. Истощение и пульсирующую боль в руке. Вин внезапно осознал, что устал проводить параллели со своим гребаным отцом, когда дело касалось женщин. Благодаря этому наследию, последние двадцать лет подозрительная натура Вина находила столько намеков там, где их не было… и, главным образом, упустила момент, когда его любовница изменила ему.
Столько энергии истрачено, и все впустую.
Боже, ему было просто плевать на Девину. В эту секунду, его на самом деле не заботило, что она делала, пока они были вместе.
– Она солгала насчет прошлой ночи, – резко сказал Вин. – Девина солгала.
Джим без колебаний ответил: – Я знаю.
– Неужто?
– Я не поверил ни единому сказанному ею слову.
– И почему же?
– Я пошел в больницу проведать ее, потому что мне с трудом верилось в произошедшее. И она начала нести сентиментальную чепуху о том, как рассказала тебе о той ночи, и поэтому ты набросился на нее. Но ты же не знал, ведь так? Она никогда не говорила тебе об этом, верно?
– Ни слова. – Развернувшись, Вин направился в дюплекс. Когда Джим не последовал за ним, он бросил через плечо, – Так и будешь стоять там как статуя или пойдем, перекусим?
Очевидно, говорить начистоту предпочтительней за едой, и после того, как они прошли через главный вход, Вин закрыл дверь на замок и цепочку. Учитывая, как шли дела в последнее время, Вин ничем не собирался рисковать.
– Ах ты, черт! – воскликнул Джим. – Твоя гостиная…
– Ага. Винс МакМэхон навел здесь косметический ремонт.
На кухне Вин достал мясную нарезку и банку «Хеллманс», используя левую руку.
– Что выберешь – ржаной хлеб или хлеб из теста на закваске?
– На закваске.
Достав салат-латук и помидор из холодильника, Вин собрался с духом.
– Я должен знать, как это произошло. С Девиной. Расскажи мне все… Дерьмо… не все. Но, как она к тебе подкатила?
– Ты уверен, что хочешь обсудить это?
Он достал нож из выдвижного ящика.
– Должен, дружище. Мне это нужно. Я чувствую себя так… будто встречался с кем-то, кого совершенно не знаю.
Джим выругался, а потом сел на высокую табуретку за кухонным столом. – Мне поменьше майонеза.
– Окей. А сейчас – говори.
– Между прочим, я не верю, что она та, за кого себя выдает.
– Забавно, я тоже.
– В смысле, я навел на нее справки.
Вин взглянул на него в процессе снятия голубой крышки с пластиковой банки.
– Поведаешь, как тебе это удалось?
– Ни за что на свете.
– И результат…?
– Она не существует, в буквальном смысле. И, поверь на слово, если мои каналы не выяснили ее настоящую личность, никто не сможет.
