Но, тридцать тысяч? Господи, сущие пустяки для него.
И подумав, что она заработала те деньги, занимаясь…
Вин зажмурился на мгновение. Черт, ему были ненавистны образы, мелькавшие в мозгу… эти простые предположения о том, во что Мария-Тереза ввязалась, больно били по нему. Ему ничего не стоило избавить Марию-Терезу от долга… но он понимал причины ее поведения: именно такое «спасение» привело ее в бега, а от подобного урока слишком трудно оправиться.
Он прокашлялся.
– Что сказала полиция во время вашего разговора?
– Они показали мне фотографию парня, я сказала, что видела его в клубе и перекинулась с ним парой слов. Я боялась, что всплывут очевидцы, которые видели, как мы заходили в ванную, но копы не упомянули ничего подобного. А потом…
Пауза затянулась, и у него возникло ощущение, что она аккуратно выбирает слова.
Он тихо выругался. – Скажи, что ты не упомянула про меня.
Потянувшись к его рукам, она крепко сжала их.
– Поэтому я уезжаю.
Когда его сердце заклинило, он серьезно задумался, чтобы вообще приказать органу не утруждать себя биением. – Нет. О, Боже… тебе следовало остаться в стороне от…
– Когда они спросили меня, что произошло после разговора с тем парнем, я сказала, что ушла из клуба с неким Винсентом ДиПьетро, и что мы провели вместе всю ночь. С девяти тридцати и примерно до четырех часов. – Он начал убирать руки, но она удержала их на месте. – Вин, в своей жизни я сделала достаточно постыдных вещей. Я годами позволяла мужчине жестоко обращаться с собой... даже перед своим сыном. – Ее голос сорвался, но потом стал еще тверже. – Я продавала себя. Лгала. Делала вещи, из-за которых я раньше свысока смотрела на других женщин… и с этим покончено. Никогда больше.
– Гребаный ад, – пробормотал он. – Гребаный ад.
Не думая, он наклонился и быстро поцеловал ее, потом высвободил руки и поднялся со стула. Не в состоянии сдержаться, он измерил шагами длину гостиной, пройдясь взад-вперед. Потом повторил. Все время она наблюдала за ним, держась одной рукой за спинку богато украшенного кресла, на котором сидела.
– Я оставила полицейским свой номер, – сказала она, – и я вернусь, если потребуется дать показания. Я решила собраться вместе с Робби сегодня ночью и просто уехать. Если пресса не будет знать, как меня найти, мое лицо нигде не всплывет.
Вин замер в арочном проходе гостиной, подумав о записях с камер наблюдения с так называемым «его» лицом. Мария-Тереза понятия не имела, во что себя втянула, потому что дело было не в простом обвинении. Так что, да, ей лучше покинуть город. Возникло предчувствие, что Вину и его странноватому приятелю Джиму нужно будет придумать способ избавиться от Девины, и просто послать ее на три буквы – это не вариант.
А что насчет вероятного преследователя Марии-Терезы? Это была явно не Девина, потому что проблемы начались… черт, в ту ночь, когда он встретился с Марией-Терезой в «Железной Маске».
– Что такое? – спросила Мария-Тереза.
Он воспроизвел в памяти события памятной ночи. Девина ушла прежде, чем они и Джим ввязались в драку с двумя студентами. И значит, теоретически, она могла убить тех парней в переулке… бессмыслица какая-то. Зачем ей выслеживать парней, пристававших к Марии-Терезе? Как в случае с бывшим мужем, других причин не было, и, более того, на тот момент их с Марией-Терезой ничего не связывало.
– О чем ты думаешь, Вин?
К сожалению, этого он ей поведать не мог. Вообще.
Он сделал еще один круг… и потом его осенило. Благодаря тому, что Мария-Тереза взяла на себя ответственность, он поставил ее в безвыходное положение. А он был мужчиной, который всегда извлекал выгоду из подобных ситуаций.
– Оставайся здесь, – сказал он. – Я сейчас вернусь.
Он вышел из комнаты, направляясь в кабинет.
Пять минут спустя он вернулся с полными руками, и когда Мария-Тереза увидела, с чем он пришел, то открыла рот, намериваясь возразить.
Вин покачал головой, прерывая ее. – Ты сказала, что платишь по своим долгам. – Одну за другой, он положил на стол пять пачек стодолларовых купюр. – Ну, я уверен, ты позволишь мне заплатить по своим.
– Вин…
– Пятьдесят тысяч долларов. – Он скрестил руки на груди. – Возьми их. Используй, чтобы заплатить свой долг и пожить на них пару месяцев.
Мария-Тереза встала со стула. – Я рассказала правду, и не нужно делать мне услугу…
– Прости, этот спор тебе не выиграть. Я должен тебе за свою защиту, и я твердо уверен, что цена вопроса – пятьдесят тысяч. Тебе остается просто согласиться.
– Да черта с два. – Она взяла сумку со стола и водрузила на плечо. – Я не…
– Ханжа? Позволю не согласиться. Думаешь, у тебя одной есть гордость? Говоришь, что мне не позволяется чувствовать себя признательным? Чертовски ограниченно.
– Ты переиначил мои слова!
– Да? – Он кивнул на деньги. – Я так не думаю. И я также не думаю, что ты выжила из ума, чтобы удрать из города без средств. Используешь свою кредитку, вот и след. Снимешь деньги с банковского счета, опять след.
– Будь ты проклят.
– Меня терзают смутные сомнения, что я уже себя проклял, спасибо большое. – Наклонившись, он сдвинул пачки в ее направлении. – Возьми деньги, Мария-Тереза. Возьми их и знай, что это безо всяких условий. Никогда не захочешь увидеть меня, пускай. Но не уезжай с пустыми руками. Ты не можешь поступить так со мной. Я не смогу с этим жить.
Наступило напряженное молчание, и Вин осознал, что впервые с того момента, как он начал зарабатывать деньги, отдавал их просто так. Ну, по крайней мере, пытался. Все эти годы он никогда не поддерживал благотворительные организации… когда деньги покидали его карман, он должен был получить что-то материальное взамен, причем большей ценности.
– Ты возьмешь их, – прошептал Вин. – Потому что сейчас не время для рыцаря в сияющих доспехах. Я не пытаюсь спасти тебя. Я возвращаю свой долг и даю тебе один из инструментов, чтобы построить лучшее будущее.
Когда она не ответила, он постучал по одной пачке. – Думай об этом как… будто я помогаю тебе купить своего собственного белого коня… Гретхен, ради бога, ты должна взять эти деньги.
* * *
Ублюдок использовал ее настоящее имя. Сволочь.
Боже… ее так давно не называли «Гретхен». Для Робби она была «мама». Для всех остальных – Мария-Тереза. Однако ей всегда нравилось ее настоящее имя, и, услышав его сейчас, ей захотелось вернуть его назад.
Гретхен… Гретхен…
Мария-Тереза уставилась на деньги. Вин был прав: взяв их, она сможет вздохнуть спокойно. Но… чем данная ситуация отличалась от прошлого? Ее опять спасал мужчина. Все казалось таким неправильным.
