— Скоро привыкнешь, хотя я часто и использовал чужие личины, такое полное перевоплощение даже меня нервирует. Только Рей, похоже не испытывает особого дискомфорта. — вор с некоторой грустью и малой толикой зависти, посмотрел на слепого. Все они с трудом прощались с прошлой жизнью. Чужая личность давила, тяжким грузом на плечи.
— А ему то что? Он единственный кто, практически не изменился. Немного подправили черты лица, убрали характерные шрамы. А в остальном, он остался тем, кем был. Рост и телосложение принцесса оставила как есть. Хотя впрочем, узнать его теперь все равно невозможно. Ювелирная работа. Я бы так не смог. Впрочем, я понимаю, почему его изменение затронуло меньше всего. Привыкнуть к новому телу ему было бы сложнее чем нам. А для предстоящей работы, он должен владеть им в совершенстве. Да и у нас, нет особого выбора, кроме как привыкнуть к новым лицам и телам. Если не хотим оказаться там, на площади, вместо иллюзий. — целитель кивнул в сторону окна, где было видно, что плаха практически готова.
— Ну и что вы думаете о нашем нынешнем положении? — стараясь говорить как можно тише, спросил шпион. Глава безопасности, четко приказал ему разузнать настроение и намерения новых обитателей дворца.
— А что о нем думать, у нас у всех просто нет другого выхода. Но знаете, мне её безумно жаль, — маг с грустью посмотрел в окно. — Когда раньше, я слышал истории о принцессе, то представлял себе избалованную девицу с безумным взглядом. А это просто очень сильный, но в тоже время несчастный и одинокий ребенок. Как маг я не могу не восхищаться её силой, но сам я такую силу иметь не пожелал бы и врагу.
— О да, она сильна, но её сила не безгранична, как говорят. Ведь после того как она поменяла нашу внешность, её чуть ли не на руках унес начальник стражи. А ведь могла и перегореть.
— Нет, не могла, — маг посмотрел на коллегу-целителя с горькой усмешкой. — Вы так и не поняли, что девочка устала не из-за того что потратила слишком много магии на нас. Она устала от того, что сдерживала свою силу, стараясь нам не навредить. Ведь тому, что она сделала, её никто не учил. И измерять магию тоже, а значит, она вполне могла нас сжечь своей силой. Принцесса действительно может стать чудовищем, и по тому, что я увидел и услышал, кто-то методично этого добивается. А если это случится, никто и ничто не сможет её остановить.
— Но, тем не менее, мы будем её защищать, — хриплый голос слепого не оставлял сомнений в ответе, который он хочет услышать. — Будем защищать и учить, чтобы она не стала этим чудовищем, каким видят её другие. Я вообще не понимаю, почему она такой еще не стала, с её то жизнью. Даже меня впечатлил её список требований. Наши злоключения меркнут в сравнении с жизнью этого ребенка. И я убью любого, кто посмеет причинить ей вред. Это так, к сведенью.
— Любого, говоришь? А справишься? — вор с усмешкой постарался рукой задеть слепого, чтобы в следующую секунду со страхом вжаться в стул, пытаясь не пораниться о кинжал, вдруг оказавшийся в опасной близости от его шеи. Он, не смотря на свою изворотливость, даже не заметил движения клинка.
— Поверь, справлюсь! Я ведь действительно убил тех людей.
— А за что? — испуганный голос бывшей служанки, которую принцесса перевела в компаньонки, больше соответствующей её теперешней биографии, казалось, успокоил назревавшую драку лучше, чем это мог сделать любой из мужчин.
— Вы можете мне поверить, они это заслужили, иначе вряд ли король оставил бы меня в живых, — перед мысленным взором, убийцы стоял день, когда спустившись в деревеньку, рядом с которым он жил отшельником, когда из-за потери зрения покинул гильдию, он споткнулся о тела крестьян, когда-то приютивших его. Запах гари, стоял над сгоревшей дотла деревней и страшный предсмертный крик ребёнка, а затем и веселый смех убийц, раздался в мертвой тишине. Этого уже было достаточно, чтобы пробудить демона в душе бывшего элитного убийцы. Ведь голос умирающей девочки ему был хорошо знаком.
Как часто этот голос встречал его радостным смехом, просил рассказать историю. Именно ради этого ребенка он поселился тогда около деревушки. Ведь для человека, никогда не имевшего семью, этот ребенок стал родной душой удерживающей на этой земле. Он не помнил, как именно убивал этих животных, ради развлечения не пожалевших ни женщин, ни детей. Две сотни загубленных душ простых деревенских жителей для развлечения отряда мелкопоместных дворян, вооруженных до зубов. Но и те не знали на кого нарвались, когда перед ними возникла фигура юноши. Они смеялись, увидев в его руках кинжал. Особенно они развеселились, поняв, что противник слеп. Вот только смех звучал недолго.
О да, он был слеп. Но слепота доставляла неприятности только первое время, а потом он перестал её замечать. Ведь обострились другие его чувства: слух, осязание и обаяние. И он убивал, убивал не щадя никого, как не пощадили и они. Ведь даже будучи убийцей, он никогда не поднимал руку на детей, а эти еще смели называть себя людьми. Он с трудом вспоминал сейчас, что он чувствовал, найдя после всего растерзанное тело ребенка, он не помнил, как его хоронил. В себя пришел только будучи в камере тюрьмы. И только там узнал, что одному все же удалось уйти. А значит и он должен выжить. Ведь их ждет незабываемая встреча.
— Так что нам делать? — голос бывшего приказчика вырвал его из воспоминаний.
— Жить, учить, защищать — что от нас и требуют. А нам за это обещали защитить близких и со временем отдать нам в руки наших врагов. Что нам еще нужно?
— Действительно мы и так получили больше, чем могли желать… — не успел шпион договорить, как раздался звук горна, возвестивший о начале казни.
Так странно было видеть свою смерть со стороны. Иллюзия получилась очень натуральной. И наблюдая за толпой, собравшейся на площади, каждый находил знакомые лица. Вот старик купец из глаз, которого кататься слезы, а рядом его сын, со злорадством смотревший на обезглавленную фигуру соперника за любовь отца. Вот графиня, радостно следящая за смертью бывшей служанки.
Когда казнили Аларика, шпион сразу подобрался, следя за выражением лица всех знакомых ему людей. А потом, обескураженный увиденным, он задумался. Человек, облегченно вздыхающий, когда его фантому рубили голову, никак не вписывался в список тех, кого он подозревал в гибели его семьи. И горечь, которую ощутил, когда понял, кто именно все же за всем этим стоял, надолго запомнилась шпиону.
Какой-то богато одетый мужчина, с брезгливым лицом заставлял из окна кареты смотреть ребенка на гибель опекуна. В этот миг только усилия находящихся рядом людей смогли остановить мага, который пытался броситься к племяннику. Удержать его смогли, только напомнив, что этим он подвергнет опасности жизнь ребенка. Но каждый из них, запомнил выражение ужаса, на лице мальчика, лишившегося последнего родного ему человека.
Здесь был и сын умершего от яда сановника. Он с облегчением смотрел на смерть целителя, уверившись в собственной безопасности. Друзья и враги. Все они стояли сейчас внизу на площади, а те, чью казнь все видели, прощались со своим прошлым. Кто-то с сожалением, а кто-то с облегчением.
