— Тише, Цветочек, — Кэйташи сжал объятия не позволяя соскочить с него. — Сейчас пройдёт, если не будешь так сильно дёргаться.
Да к бесам такие отношения! Если заниматься сексом так больно, то братьям придётся подыскать себе другую жену. Лучше сразу к богине Матери — и в грехах покаюсь и новую жизнь начну.
Из глаз брызнули слезы, которые Кэйташи тут же собрал своими губами. Просунул руку между нами и стал потирать чувствительный бугорок.
Удовольствие вернулось не сразу. Я в полной мере смогла осознать, что произошло, на ком, точнее, на чём сижу и почему Кэйташи успокаивающе поглаживает меня второй рукой по спине.
— Всё? — с надеждой выдохнула я.
Вместо ответа он немного приподнял меня и медленно опустил, не сводя взгляда. А потом ещё и ещё. Ощущать, как скользит, растягивая, твёрдый член внутри тебя, было странно. Но боль действительно утихала, позволяя расслабиться и прогнуться в спине, чтобы быть чуточку ближе к мужчине. Кэйташи тут же откликнулся, склонив голову и вобрав в рот, желающий ласки сосок. Чуть прикусил его, отчего удовольствие всё-таки нахлынуло, укрывая ласковой волной с головы до ног. Возбуждение нарастало с каждым толчком и чем быстрее мы двигались, тем сильнее мне хотелось ещё. До расползающегося жара внизу живота и ярких точек перед глазами. Оргазм накрыл нас практически одновременно, я успела почувствовать, как пульсирует член внутри меня. И тут же, казалось, воспарила к звёздным небесам, чтобы там рассыпаться на миллиарды искр.
Глава 10
Возвращаться на грешную землю не хотелось. Мне было хорошо там, в вышине. Стоит осознать себя как личность и тут же нахлынет стеснение, стыд, неловкость. Я долго оттягивала этот момент, нежась в объятиях Кэйташи с закрытыми глазами и делая вид, что ничего не случилось.
— Вода совсем холодная, Цветочек.
А ещё кожа на пальцах сморщилась, и остальные нагаасуры тактично молчат, не прогоняя из мыльни.
— Будет тебе дома личная мыльня, — рассмеялся он. — Идём?
Возражать не стала, решив, что братьям так будет даже удобнее. Мало ли какие дороги ещё попадутся у меня на пути и сколько времени мне понадобиться отмокать в следующий раз. Но открывать глаза и выходить все равно не хотелось. Между ног слегка пощипывало и неудобство при ходьбе наверняка будет ощущаться. Ещё и Кэйташи добавил, тщательно намыливая меня везде, пока я делала вид, что все так и должно быть. Глупо, учитывая его способности, но жених молчал, позволяя таракашкам копошиться в моей голове.
— Можем позвать Норайо. Он очистит и нагреет воду.
Вот тут-то и пришлось очнуться. Показываться на глаза остальным нагаасурам не хотелось совсем. Не знаю, договорились ли мужчины между собой или мы с Кэйташи попали под действие момента, но проверять захотят ли остальные женихи догнать более шустрого брата я не решилась.
Под дверью Норайо не оказалось. Видимо решив, что ничего со мной под присмотром брата не случится он отправился по каким-то своим делам. На мой облегчённый вздох Кэйташи только хмыкнул и снова промолчал. Умеет же иногда не комментировать чужие мысли. На руках у нагаасура было тепло и приятно, а уж плавные движения и вовсе убаюкивали. Кажется, я всё-таки уснула, пригревшись, потому что пришла в себя, услышав просьбу выпить какую-то укрепляющую организм гадость. Атсуши был так настойчив, а мне так хотелось покоя, что выпила не сопротивляясь. Даже уточнять, где носит остальных моих мужчин, не стала. Удивительно, но стыд и неловкость было последним, что я испытывала после тяжёлого дня. Зря только переживала.
Уже сквозь сон донёсся тихий разговор, а я никак не могла понять, что происходит и почему лежу на чем-то мягком.
— С ума сошёл? — ворчливо спросил Атсуши. — Солнце ещё не взошло, а ты предлагаешь выдвигаться.
— Лучше спроси, как он ночь провёл, раз мне пришлось помогать ему покинуть комнату кэрры Сакамото через окно, — не менее сердито прошипел сонный Норайо.
— Серьёзно? — удивился Акайо. — Все было настолько плохо, что тебе пришлось бежать?
— Ты и не смог? — хохотнул Атсуши. Ради такого он даже проснулся, если судить по голосу.
Я заворочалась, пытаясь очнуться от вязкого сна, но, кажется, организм был решительно против, потому что меня неуловимо быстро затягивало обратно. Кто-то поправил моё одеяло.
— Спи, Цветочек, — шепнул Кэйташи. — Мы тебя и в одеяле перенесём.
А после немного громче и гораздо твёрже добавил:
— Тебе бы понравилось, если бы нашу девочку пригласили на ночь? Временно, потом бы вернули. Всё-таки она ещё не жена и её вполне могут украсть. Наши предки даже в договоре прописали невинность, чтобы точно знать, что никакой другой мужчина не…
Он не договорил, сердитое шипение раздалось сразу с трёх сторон. Меня даже пробрало, настолько оно было угрожающее. Почувствовала, как кокон из меня и одеяла кто-то крепко прижал к себе.
— Так с чего ты решил, что Цветочку такое может понравиться? — невозмутимо продолжил Кэйташи. — Впрочем, если тебе хочется развлечься, то номер комнаты…
— Хватит, — резко прервал Акайо, который, кажется, тоже был не в восторге от происходящего. — Проблемы будут?
— До обеда не должно. Комнату я закрыл и хозяйку ждут только к полудню. Но лучше уйти сейчас.
— А если выберется? — тут же заинтересовался Атсуши.
— Ты же из дедовых походных узлов выбраться не можешь, — тихо протянул Кэйташи в ответ. — Вот и она не выберется.
Братья хохотнули, а я, продолжая находиться между сном и явью, отчётливо поняла, что сострадание в этом мире в принципе невозможно. Даже у меня.
Мужчины собирались практически бесшумно, так что я всё-таки умудрилась ещё раз заснуть. И уже не почувствовала, как меня действительно завёрнутую в кокон из одеяла вынесли на улицу.
Второе пробуждение было странным. Я ещё не успела открыть глаза, как в нос ударил запах благовоний. Таких привычных и родных сердцу, что в груди защемило. Постель была узкой и твёрдой, а потолок над головой кипенно-белый. Я даже на секунду позволила себе подумать, что все закончилось или и вовсе было сном. Но на соседней кровати обнаружился хвостатый мальчишка лет тринадцати, не сводящий с меня взгляда, а за дверью раздавались приглушённые голоса и стук, словно один забивает гвозди, а второй от этого очень недоволен. В моем храме любили тишину.
Стоило опустить босые ноги на пол, прижимая тонкое одеяло к груди, как маленький нагаасур тут же последовал моему примеру, настороженно косясь на меня.
Худой, тонкий, даже щуплый, он казался настолько слабым, что поднимись на улице сильный ветер и мальчику оторвёт от земли. Да и мальчишка в нем угадывался с трудом. Это было скорее внутреннее ощущение, чем уверенность после осмотра. Яркие зелёные глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, аккуратный чуть вздёрнутый нос и чуть припухшие губы, словно мальчишка постоянно их покусывает. И настороженность, сменившаяся страхом, после моего пристального разглядывания. Сам же он не проронил и слова. Зато моё предположение окрепло. Так может смотреть только маленький загнанный зверёк.
