Определенно.
Но признаки старения были связаны не только с течением времени. Сказался стресс, страдания и…
Она обратила свое внимание на Исаака, его прищуренный, пронизывающий, словно лазер, взгляд был серьезным, бледные радужки буквально светились готовностью к бою. Забавно, говоря о происхождении, образовании, связях и опыте между ними пролегала пропасть. И, тем не менее, они были во многом похожи.
Особенно объединенные общей миссией, желанием поступить правильно.
— Гри?
Встряхнувшись, она посмотрела на отца. Он протягивал ей что-то… платок? Но зачем…
Когда она почувствовала, как что-то коснулось руки, она посмотрела вниз. Серебристая слезинка собралась воедино после падения, сливаясь в маленький блестящий круг на ее коже.
Упала следующая слеза, портя все старания первой… но потом пара объединила силы, удваивая критическую массу.
Она взяла платок и промокнула слезы.
— Мне очень жаль, — произнес отец.
Вытерев лицо, она свернула льняную ткань, вспоминая, как он сделал то же самое тогда, на кухне.
— Знаешь что, — пробормотала она. — Извинения ничего не значат. — Она коснулась рукой папки, которую он принес. — Это… то, что вы вдвоем делаете… значит все.
Единственное, что может исправить сложившуюся ситуацию.
Чтобы закрыть тему, она открыла папку…
Нахмурившись, Гри наклонилась ближе. На первой странице была копия четырех снимков. Все мужчины. Каждый из которых был похож на Исаака, но разной национальности. Под фотографиями, рукой ее отца были написаны имена, даты рождения, номера страховок, где их видели в последний раз… но ни одна из анкет не была заполнена полностью. И под тремя из фотографий была отметка «МЕРТВ».
Она перевернула страницу, потом еще и еще. Все то же. Столько лиц.
— Я хочу привлечь Джима Херона к делу, — сказал Исаак. — Чем больше свидетелей, тем лучше…
— Джима Херона? — переспросил отец. — Захарию?
— Да. Я видел его этим вечером, а также прошлой ночью. Решил, что его послали, чтобы убить меня, но выяснилось, что он хочет помочь… по крайней мере, так он сказал.
— Ты видел его?
— Он был с двумя парнями. Я не узнал их, но они выглядели так, будто могли состоять в подразделении.
— Но…
— О, Боже мой, — прошептала Гри, придвинув одну из страниц еще ближе. — Это он.
— Джим Херон мертв, — раздался голос ее отца, когда она указала на одну из фотографий. — Был застрелен в Колдвелле, штат Нью-Йорк. Четыре дня назад.
— Это он, — повторила Гри, постучав по фотографии.
— Как ты узнала? — голос Исаака звучал озадаченным. — Гри… как ты узнала?
Она подняла взгляд:
— Узнала что?
— Что это Джим Херон.
Отодвинув палец в сторону, она увидела под фотографией имя «Захария».
— Ну, я не знаю, кто это, но именно этот мужчина появился в моей спальне прошлой ночью. В образе ангела.
Глава 32
Ничего не помогало.
Далеко в глубинах Ада, где плененные ею души были заточены в клейких стенах, и в спокойном воздухе эхом раздавались льстивые стоны ее прислужников, Девина страдала от серьезной неудовлетворенности.
Именно поэтому она прогнала всех отсюда.
Держась поодаль, она смерила взглядом кусок мяса, привязанный к ее столу. В свете свечей, Джим Херон был покрыт узором из крови, черного воска и прочих жидкостей в лучших традициях Джексона Поллока
[109]
. Он дышал с трудом сквозь опухшие, потрескавшиеся губы. На животе растянулась карта из шрамов, которые она сделала собственными когтями; его бедра также были отмечены ее именем и символами.
А член использовали до такого состояния, что он выглядел таким же израненным, как и все тело Херона.
И, тем не менее, Джим не кричал, не умолял и даже не открыл глаз. Ни ругани, ни слез. Ничего.
Девина не знала, злиться на себя и своих прислужников за то, что они не достаточно жестко над ним поработали…. Или же влюбиться в Джима.
В любом случае, она намеревалась получить свой кусочек его плоти. Один вопрос: как?
Она прекрасно понимала, что существовало два способа сломать кого-то. Один –
внешний: сдираешь кожу, плоть, половые органы, пока физическая боль вкупе с истощением и стыдом не уничтожит внутренний стержень. Второй способ — противоположный: находишь внутреннюю трещину и стучишь по ней пресловутым молоточком, пока не обрушится вся стена.
Обычно для нее было достаточно первого варианта, учитывая имеющиеся под рукой приемы… он также веселее, поэтому она всегда начинала с пыток. Второй способ был коварней, но приносил не меньшее удовольствие. У каждого человека есть ключи к их внутренним дверям; ей нужно лишь подобрать правильный, который пустит ее в голову и в душу заданного индивида.
В случае Джима Херона… ну, было ясно, что он заставит ее потрудиться. У ее Эдриана появился соперник за звание Любимой Игрушки.
Что же выбрать…
Его мать. Его мать была предпочтительным вариантом, но Девина не сможет заполучить настоящую душу, и он достаточно умен, чтобы распознать подделку.
К счастью, было иное решение, которое оказалось в ее власти.
Вне очагов света извивались плененные и заточенные ею в зверских стенах души. Руки, конечности, ноги и головы периодически появлялись на поверхности, никогда не покидая подвешенного состояния целиком. Мученики вечно будут искать спасения.
Радость от созерцания своей коллекции отвлекла ее, но также пробудила голод: она должна получить Джима в ряды своих трофеев. Отчаянно желала этого. Сначала все казалось лишь развлечением; однако сейчас, после этой сессии, все стало намного серьезнее.
Она хотела владеть им.
Обратившись к его лицу, она обнаружила спокойное выражение, которое почти не поддавалось пониманию. Как мужчина мог пережить такие пытки… он даже не поморщился. Он также не боялся того, что было впереди.
Однако она исправит это.
И ей нравилось думать, что эта сила внутри него отчасти напоминала ее. Эти сочувствующие ангелы с лицемерной моралью и суждениями… Слабые, они такие слабые. До того слабые, что она не желала проигрывать игру Найджелу не потому, что могла править землей и раем и всем, что пролегает между солнцем и луной… но потому, что проигрыш кучке слабаков станет полным позором.
