— Тогда в этом нет логики. — Он наклонился над телом. — Вообще.
— Нам нужно избавиться от тела, — сказал Исаак. — Перед тем, как я уйду, нам нужно…
— Я не позволю тебе сдаться.
— Не тебе решать.
— Будь все проклято…
— Я того же мнения. — Исаак нахмурился, его глаза сузились, изучая лицо Джима. — И что за чертовщина приключилась с тобой прошлой ночью?
На какое-то мгновение, Джим серьезно подумывал удариться головой об стену, но эти меры были излишни, учитывая его состояние. Как, черт возьми, он собирался вытащить Исаака из этого бардака?
Не похоже, что он мог говорить начистоту и объяснить происходящее: ну, понимаешь, я на самом деле умер, и настоящая проблема — не Матиас. Я пытаюсь спасти тебя от демона, который желает заполучить твою душу. И я понятия не имею, в какие игры она здесь играет.
Да, это не возымеет никакого эффекта.
* * *
Исаак не стал дожидаться ответа на вопрос о лице Джима. Очевидно, парень побывал в потасовке с восемью боксерами, и его это не касалось. Его же имя горело яркими буквами над оперативником, который каким-то волшебным образом умудрился залечить перелом руки прежде, чем убить себя.
Хотя… замешаны близнецы?
Черт… да. Должно быть, в этом дело. Превосходное оружие для Матиаса и его игр с чужими мозгами. Не удивительно, что он выбрал сукина сына своим заместителем.
Когда Джим снова цветасто выругался и начал вытаптывать тропинку на ковровой дорожке коридора, Исаак склонился и быстро расстегнул кофту заместителя. На предплечье никаких следов, ничего, похожего на хирургическое вмешательство, никаких доказательств того, что была нарушена целостность кожи или кости.
Близнецы. Просто должны быть.
Он резко рванул черную рубашку, пуговицы оторвались от ткани и разлетелись по полу. Обнаруженный бронежилет стал сюрпризом. Да, это привычное дело, но кто подумает об оном, собираясь превратить собственный череп в пиньяту
[123]
?
Неуверенный в том, на что именно он смотрел, Исаак расстегнул липучки жилета…
— Срань… Господня… — Он наклонился ближе, чтобы убедиться, что зрение его не обманывает.
Живот парня был изрыт глубокими шрамами, которые образовывали некий узор, и когда Джим, бросив взгляд, пошел по второму кругу проклятий, Исаак продолжил быстрый обыск. Мобильный, который он отложил в сторону. Бумажник с сотней долларов и без удостоверения личности. Патроны. В ботинках ничего кроме самих ног и носков.
Переступив через тело, он направился на кухню за мусорным ведром. Как раз вытаскивая его из шкафа и гадая, как много конечностей в него поместится, он услышал шаги позади себя. Очевидно, зрители пошли следом, но, блин, да ладно вам. Хватит разговоров, им нужно действовать. Гри была заперта в том долбаном шкафу, наверху, и он должен все вычистить, прежде чем выпустить ее…
— Ты солгал.
Замерев, Исаак повернул голову. Гри стояла по другую сторону кухонного острова, дверь в погреб как раз захлопнулась позади нее. Как, черт возьми, она… Дерьмо, там вероятно есть потайная лестница, ведущая в погреб. Ему следовало догадаться, что было несколько путей к отступлению.
Смотря на него, Гри была белой как бумажное полотенце и тряслась с головы до пят.
— Ты никогда не собирался давать показания. Верно?
Он покачал головой, не зная, что сказать, и прекрасно помня, что лежало посреди ее холла. Ситуация окончательно вышла из-под контроля.
— Гри…
— Ты ублюдок. Ты, лживый уб… — Внезапно, она посмотрела за его плечо. — Ты… — Она указала на Джима, который появился в арочном проеме. — Ты был в моей комнате, прошлой ночью. Не так ли?
Странное выражение мелькнуло на лице Джима, что-то вроде «е-мае». Но потом он просто пожал плечами и взглянул на Исаака.
— Я не позволю тебе сдаться.
— Твоя новая песня начинает играть мне на нервы, — выплюнул Исаак, бросив идею с корзиной, и остановившись на бесформенных мешках Хефти.
Болтовня, все вокруг что-то болтали… и все обращались к нему. Но ему было плевать. Он еще в детстве преуспел в селективной глухоте, и, какая неожиданность, он совсем не потерял старый навык.
Исаак заглянул под раковину, решив, что там самое удачное место для хранения мусорных пакетов… бинго. Он достал парочку вместе с веником и совком, которые не переживут отведенную им работу.
Боже, он жалел, что не было под рукой ножовочной пилы. Но может, с веревкой они смогут компактно упаковать ублюдка и вынести из дома, как потрепанный чемодан.
— Останься с ней, — велел он ее отцу. — И держи ее здесь, пока…
— Я видела, как это произошло. — Когда Исаак застыл, она смерила его взглядом. — Я видела, как он сделал это.
Последовала долгая, безмолвная пауза, будто Гри разрушила планы всех мужчин разом.
Она покачала головой.
— Исаак, почему ты вообще притворился, что согласен?
Гри смотрела на него, и доверие исчезло из ее взгляда. На его место пришел холодный оценивающий взор, каким, по мнению Исаака, ученые в лаборатории рассматривали бактерии в чашке Петри.
Он не станет говорить с ней, менять оставленное о себе мнение. И, может, это было к лучшему. Им все равно нечего делать вместе… и это не говоря о его непревзойденном мастерстве, достигнутом в ремесле убийства.
Исаак включил внутреннюю Веселую служанку
[124]
и направился в коридор.
— Мне нужно убрать тело.
— Не смей поворачиваться ко мне спиной, — рявкнула она.
Он услышал приближение Гри, будто она намеревалась покричать на него еще, поэтому он резко остановился у арочного проема и развернулся. Когда она заскользила по полу, чтобы не врезаться в него, Исаак пригвоздил ее взглядом.
— Оставайся здесь. Я не хочу, чтобы ты видела…
— Катись. К дьяволу. — Она протиснулась мимо него, шагая пока… — О… Боже… — Она подавилась словом, ее рука накрыла рот.
Бинго, мрачно подумал он.
К счастью, подключился ее отец, подскочив к девушке и осторожно развернув ее.
Ругая себя и всю свою жизнь, Исаак пересек коридор, намереваясь позаботиться о проблеме сильнее, чем когда-либо… но его решительность взяла тайм-аут, когда он подошел к телу.
В руке трупа был телефон, и аппарат отправлял сообщение; на маленьком экране было изображение конверта, снова и снова уплывавшего в почтовый ящик.
