― Да нормально жили, спокойно…― ответил он совершенно ровным голосом.
Всё это время Карелл не сводил с меня глаз. Я замерла, не успев проглотить последний кусок рыбы.
― Чем занимались?― протяжно продолжил бандитский «босс».
― Всё, как всегда. Один раз я на охоту ходил, но неудачно, а она…― Нянь кивнул на меня,― совсем в свои художества ударилась, все камни вокруг изрисовала. И рисует что-то совсем непонятное, я только корабли да колёса и разглядел, а остальное…
И Дайк выразительно пожал плечами.
― Да… я видел,― атаман продолжал меня рассматривать.― А как её раны, как нога?
― Всё хорошо, ногу она сама отлично растянула почти не хромает уже. Молодец, сообразила, что и как делать, я не помогал.
― А как с речью?
― Никак.
Карелл продолжал разглядывать меня в упор. Кое-как проглотив застрявший кусок и улыбнувшись своей «фирменной» глупой улыбкой, я вышла вслед за парнем.
Пока шли купаться, Нянь, он же Дайк, шагал рядом, постоянно пытаясь заглянуть мне в лицо. Я же отводила глаза или смотрела под ноги. Когда подошли к воде, Дайк, взяв мою руку, потащил меня в обход озерца, прямо к скале, из которой струился водопад. Пройдя по камням, мы остановились очень близко от падающего потока. Усадив меня на валун, парень опустился на корточки и, положив свои руки на мои, сказал:
― А теперь, когда мы одни, скажи мне, пожалуйста, это очень важно для тебя и для меня…― он сделал паузу.― Ты меня понимаешь?
Я зависла: «Догадался! Грош цена моей конспирации, не выйдет из меня Маты Хари. Что же делать-то?! Надо, наверно, признаться ему… Раз он догадался, то и остальные скоро меня раскусят, а Карелл тем более. Значит, всё-таки за мной очень пристально наблюдали, а я-то думала, что и внимания никто особо не обращает». Дайк смотрел на меня и успокоительно поглаживал мои руки:
― Я прошу, скажи, не бойся… Я не для того выцарапывал тебя у Хранителя, чтобы потом увидеть как тебя убьют.
Я судорожно сжала его руку и кивнула.
― И как давно?
― После ночи над обрывом,― сдавленным голосом ответила я.
Наступила долгая пауза, я увидела, как Дайк о чём-то усиленно думает.
― Я не понял, повтори.
Я повторила. Он опять не понял.
― Ты… ты, точно меня понимаешь?
Я усиленно закивала. Странно! Понимаю всё, а говорю по-своему.
― Подними руки вверх.
Я подняла.
― А теперь опусти и погладь себя по голове.
Я выполнила. Стало смешно.
Сдёрнув с камня, Дайк порывисто прижал меня к себе.
― Значит, получилось! Сработала травка, а я уже не надеялся…― он продолжал меня обнимать.― Пусть и не совсем так как я ожидал, но всё равно хорошо. Главное, что мы можем теперь общаться, пусть и однобоко, правда?
В ответ я кивнула и улыбнулась.
― А сейчас быстро окунайся и нужно возвращаться, мы не можем рисковать.
Пока я вытиралась и переодевалась, Дайк, постоянно оглядываясь, давал последние указания:
― Веди себя спокойно и старайся себя не выдать, не прислушивайся так явно. Хлопай глазами и улыбайся, как и раньше. Я догадался, потому что уже хорошо тебя знаю и ожидал того, что ты должна будешь со временем начать понимать нашу речь, ведь для этого и поил тебя «травой разума». Карелл очень хитрый и подозрительный, с ним веди себя крайне осторожно и не думай, что ты для него что-то значишь, остальные тоже не дураки, лучше держись от всех подальше. Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Я опять закивала, как китайский болванчик. Парень продолжил:
― Пока я не знаю дальнейшие планы, но на зиму мы точно здесь не останемся. И как Карелл поступит: возьмёт тебя с собой, спрячет где-нибудь или убьёт, я не знаю.
Я похолодела. Так вот, значит, как! «Весёленькая» перспектива! Но, теперь понятно, что у меня есть союзник. Дайк ―это единственная моя надежда, возможно, он что-нибудь придумает.
― А сейчас всё, молчим и делаем вид, что ничего не изменилось. Через два дня все уйдут, и тогда поговорим. Ты поняла меня?
Ответом был мой кивок.
Вернувшись в хижину, я забилась в свой уголок и, задвинув занавеску, попыталась расслабиться и хорошенько всё обдумать, пока не появился Карелл. А подумать было о чём!
Уже не один раз и не два, в последнее время, особенно после памятной ночи, когда я поняла, где оказалась, мои раздумья проходили как бы в виде диалога между мной и моим внутренним я, которое начало принимать какие-то странные формы, в зависимости от темы нашей внутренней беседы. То оно читало мне лекцию в виде лохматого профессора, то механическим голосом робота выдавало сухие факты, то успокаивало обволакивающим шёпотом влюблённого мужчины. Я начала подозревать, что у меня развивается шизофрения с раздвоением личности, как последствие травм, потери крови и сотрясения мозга, а также стресса. Но мой мозг властным, начальствующим тоном сообщил, что на фоне пережитых травм и потрясений, я просто наконец-то научилась слышать и слушать свой внутренний голос, который отныне всегда будет со мной, то есть во мне, где оборудует для себя персональные апартаменты. А вот общаться он будет в такой форме, в какой сам посчитает нужным. Сказал как отрезал.
В тот момент почему-то пришла мысль, что в доме может поселиться домовой, а в моих мозгах появился… «мозговой», и очень похоже, что он этот самый мозг и будет мне выносить. А ещё через несколько секунд родился какой-то идиотский стих по этому поводу, хотя никакой склонности к поэзии я за собой никогда не замечала:
В доме с длинною трубой
Поселился домовой.
Он не курит и не пьёт,
Но хозяйство всё ведёт.
А в моей же голове
Черти спели на заре…
Навести порядок свой
Сможет личный «мозговой»!
Когда мой внутренний голос услышал это моё первое стихотворчество, то сказал, что общая суть отражена верно, и ему вполне нравиться, но лавры знаменитой поэтессы мне точно не светят. В общем, вот как-то так я и познакомилась со своим внутренним другом.
Поэтому, лёжа в полумраке и закрыв глаза, я как бы постучалась в воображаемую дверь, откуда мне ответили: «Заходи!» Открыв её, я вошла в старинную библиотеку, с массивным столом в центре круглого пространства, высокими стеллажами книг по всей окружности и большим глобусом с орбитами спутников на тонких проволоках. Я обалдело осмотрелась: «А неплохо он устроился, и библиотека шикарная, сама бы тут жила».
Голос моего разума стоял на лесенке и что-то искал среди древних фолиантов. Он выглядел как типичный профессор: седой, в бордовом бархатном халате и с моноклем в глазу:
