Ангалин не реагировал. Было только заметно, как шар чуть-чуть приподнимался ― он дышал. Людям хотелось зрелища, а представления всё не было. Ангалин стойко держал оборону. Через несколько минут в сторону шарообразного существа полетели гнилые овощи и фрукты, небольшие камни и палки. Но нечего не происходило. Шар не двигался. Айра начала нас дёргать:
― Пойдёмте отсюда. Тут столько народу и воняет тухлой рыбой,― девочка скорчила капризную гримаску.
― Не канючь… Вдруг он развернётся! Я так близко их никогда не видел…― Скай с таким же интересом, как и я, вытягивал шею.
Хотя смотреть пока было особо не на что. Шар в чешуе, и всё.
― А где ты их видел? ― спросила я.
― Несколько раз в море, давно правда, Айра ещё совсем маленькая была. Они сопровождали корабль, на котором мы плыли, точно не помню куда. Они в темноте светятся…
― Как светятся?!
― Очень красиво… Я ж говорю, вблизи я не видел, они держались подальше от корабля. Но когда темнеет, из-под каждой чешуйки пробивается свет и их становиться хорошо видно, даже в полной темноте. Судно следует за ангалинами и обходит рифы, мели, острова во мраке. Тому капитану как-то удалось с ними договориться, за золото, скорее всего, чтобы они вели корабль ночью, капитан куда-то сильно опаздывал. Отец валялся в каюте, ему в море всегда очень плохо, мама с маленькой Айрой с ним сидела, а я на палубу удрал, меня тоже мутило, вот и увидел. Днём потом тоже видел, но совсем далеко.
Я опять уставилась на чешуйчатый шар. Он не двигался. Тут кто-то из толпы запустил в ангалина пару тухлых яиц с криком:
― Скоро сдохнешь, тварь, наместник из тебя новые доспехи сделает!
То ли ангалин услышал, то ли тухлые яйца повлияли, но шар мгновенно развернулся и над рекой раздался громкий рёв. От неожиданности толпа со вздохом отшатнулась, а я открыла рот, да так и застыла…
Наверно после Окатанского ночного неба, это было такое же, по силе воздействия на меня, зрелище. Ангалин был великолепен! Нет! Он был прекрасен! Ни пучки мусора с остатками фруктов, прилипшие к чешуе, ни стекающие яйца, не помешали восхититься этим представителем второй разумной расы Окатана. Это была какая-то странная смесь гигантской ящерицы, крокодила и, возможно, динозавра или сказочного дракона, только без крыльев. То, что это рептилия, не вызывало никаких сомнений. Он был крупный, от морды до начала хвоста около двух метров, сильные лапы (или ноги?) с когтями и перепонками, красивая аккуратная голова на гибкой, но не слишком длинной шее и хвост, длинный-предлинный…
Ангалин заревел ещё раз, направив свой рык на толпу. Я не могла от него оторваться. Зелёные глаза, как большие яркие изумруды, с красными прожилками и чёрными вертикальными зрачками, вогнали в состояние полного ступора. Какой же он красивый! Сила, грация, гибкость, идеальные пропорции… Зрелище просто загипнотизировало.
― Скай, Скай…― я дёргала парня за рукав,― он же… он же…― никак не могла подобрать слова,― просто красавец!
― Эта ящерица тебе так понравилась?
― Это чудо! Его ведь отпустят, да?
― Отпустят?!― парень рассмеялся.― Ты же слышала, что кричали в толпе. Он пойдёт на новые доспехи. Самые прочные и лёгкие доспехи получаются из шкуры ангалинов.
― Как?! Его убьют?!
― Его казнят! Он нарушил запрет и попался, а за такое ― смерть.
― Какой запрет?
― Им нельзя сюда заплывать, только по разрешению наместника или самого террхана, для этого решётки и стоят. Там дальше, вверх по течению, есть Храм, вот они туда и пытаются попасть. А этот, видишь, хитрый какой! Через Банкор как-то проплыл, а попался здесь.
― Но как же? Зачем его убивать?!
В разговор встряла Айра:
― Они же корабли топят и не пропускают, если платить нечем. Они злые и жадные! Им только золото надо!
У меня не было оснований не верить тому, что рассказали друзья. Но я смотрела на ангалина, и сердце сжималось от жалости: «Бедный! Как страшно и тяжело ему сейчас… Как больно… от ожидания ужасной участи. Его все ненавидят и желают смерти, даже дети!»
Возможности освободиться у ангалина не было. Что такое каморта я прекрасно знала. Её ничем не взять, сама на такой сидела. Ящер был привязан за хвост, на конце которого виднелся какой-то набалдашник, и за заднюю лапу, а верёвка несколько раз обмотана вокруг каменной опоры. В голове, быстрым метеорчиком, проскочила идея.
― Даже не думай об этом! ― от шипения Мозгового я вздрогнула.― Эта затея может плохо закончиться.
― Я должна попробовать. Кроме меня, его никто не выручит,― так же тихо прошипела я в ответ.
― Кари, ты что-то сказала?― Скай обернулся.
― Пойдёмте отсюда… Очень жаль его…
― Нашла кого жалеть.
Вскоре мы уже поднимались по улице к гостинице. А ещё через пару часов, я сидела в комнате и перебирала покупки. От мысли освободить ангалина я не отказалась, как Мозговой не отговаривал. Первый раз за время нашего общения он был настроен так категорично. Аргументировал тем, что очень переживает за меня, да и за себя, что нас могут поймать, что Арвид шпионит и так далее и тому подобное. Но я ничего не хотела слушать. В мешке уже столько времени валялась фляга с расслабляющей жидкостью, как и сама каморта. В этом городе я была единственной, кто мог реально помочь этому страдальцу, ящер он, не ящер, неважно. Он сидел на привязи в ожидании смерти, а у меня было средство спасения. Мозг попробовал ещё раз повлиять на моё решение.
― Я всё обдумала, должно получиться. Сегодня самое время… Неужели ты не согласен, что план удачный?
― План хороший, не спорю… Но ты же сама понимаешь, что предугадать и предвидеть всё нельзя, а если что-то пойдёт не так?
― Значит, имея возможность помочь, я должна позволить, чтобы из ангалина сделали доспехи?! Так?!
― А какое тебе дело до него? Кто он тебе?
― Ну, отлично! Получается, по твоей логике, я и Натри должна была в лесу бросить, он же мне никто!
― Но Натри ребёнок…
― А ангалин, что не живой?! Ты видел его морду или лицо, не знаю, как правильно сказать… На нём же отражались все его эмоции! Он разумное существо, а его собираются казнить, только за то, что пытался к какому-то Храму проплыть?! Он же никого не убил и ничего плохого не сделал!
― Просто ты сама сидела на такой привязи, вот и жалеешь его.
― Да! И это то же! И к тому же мне ничего не сделают, если поймают, женщин не наказывают. Я ничем не рискую.
― Риск есть всегда…
