На несколько секунд я закрыла глаза и увидела Мозгового, стоящего на лесенке возле стеллажа с книгами. Он выглядел вроде как обычно, в любимом, уже нами обоими, бордовом бархатном халате, чёрных брюках со стрелками, мягких домашних туфлях и с противным, до сих пор не знаю почему, моноклем в глазу. Но лицо его, как будто изменилось, помолодело, что ли… Лохматая, всклокоченная шевелюра была уже не такой седой. Он точно помолодел… Лет на десять…
― Ты прекрасно выглядишь, гораздо лучше, чем раньше.
― Ты заметила…
― Как я могла не заметить?
― Да… Я тоже. После твоей смерти… прости, что напоминаю, я будто заново родился.
― Ну хоть какая-то польза…
― Не обижайся…
― Даже не думала.
― Скоро Макс твой вернётся.
― Откуда знаешь?
― Чувствую…
― Мозг, я ничего не понимаю… Как Окатан может меня хотеть?
― Не знаю, как объяснить…
― Ну, пожалуйста!
― Тебе везло с самого начала…
― Допустим.
― Прошло около шести месяцев, а ты жива и здорова, и постоянно, заметь, лишь с небольшими промежутками, рядом есть кто-то, кто тебе помогает…
― Согласна.
― Ну вот…
― Что вот?
― Неужели не понимаешь?
― Нет… При чём тут планета?
Но продолжить разговор не получилось ― вернулся Макс.
Он уткнулся в меня мокрой мордой, и я вынырнула из подсознания.
― У тебя опять с-с-странное лицо… Ты с-с-с кем-то говорила?.. Я кое-что принёс-с-с… для тебя.
― Макс, зачем было рисковать, я бы обошлась и так…
Хвост-рука извернулся и рядом упал мешок… Не мой… Я дёрнула мокрые завязки. Там были фрукты: красно-оранжевые артарии, зелёные лигги и наливные, полосатые вааксы. Объеденье!
― Ты обчистил сад? И даже мешок спёр?!
― Он валялс-с-ся на с-с-самом виду.
― Спасибо!
Абсолютно без всяких задних мыслей, а только из чувства благодарности, я схватила чешуйчатую морду и запечатлела сочный звучный поцелуй прямо в ложбинку между ноздрей. Если бы знала, чем это закончится, то хорошо бы подумала, прежде чем так делать! Ангалин дёрнулся, и по всему его телу пробежала сиреневая искра, ото лба до кончика хвоста. А потом… Его от меня будто отбросило, как током шибануло… и запахло озоном, как после грозы. Несколько секунд мы приходили в себя, таращась друг на друга. Ящер тряхнул головой и глянул так, что внутри всё похолодело, а после прошипел:
― С-с-сиди з-з-здес-с-сь до вечера и не выс-с-ссвывайс-с-ся…― и прыгнул в воду.
Полдня я мерила ногами камышовый остров. Мозг почему-то разговаривать не захотел, сослался на занятость, и добавил, что пообщается со мной тогда, когда я буду готова к разговору. Что за бред! А сейчас я, как ему кажется, не совсем адекватна. Если кажется, креститься надо! Я страшно разозлилась: «Неадекватна, говоришь… Ну-ну… Посмотрим, что ты запоёшь, скажем, недельки через две. Умолять будешь… На коленях ползать, чтобы я обратила на тебя внимание. Вот живёт же в голове такая зараза! Ничего-ничего, и на моей улице будет праздник!»
От злости я слопала большую часть фруктов, а потом завернулась в одеяло и легла спать. И как ни странно, заснула очень быстро. А вот проснулась от тяжести… На мне что-то лежало, вернее, обвивало. Это был хвост! Хвост ангалина. Он устроился рядом, обмотав мои ноги, а голова торчала у меня подмышкой. «Та-а-ак… Очень интересно…― я боялась пошевелиться, не хотелось, чтобы он проснулся.― И как он так близко подобрался, что я ничего не почувствовала? Даже умудрился ноги хвостом обмотать. Боялся, что убегу? Ох, не нравится мне это дело…» В голове пронеслось эхо:
― Любовь нечаянно нагрянет,
Когда её совсем не ждёшь…
― Мозг, хватит уже!
― А я не про тебя, я про него…
― Что?!
Но в эту секунду Макс проснулся. Сначала в упор я смотрела в зелёные глаза, а потом спросила:
― Что это значит?
Он сразу же отпустил меня и отодвинулся:
― Ты подумал, что я могу сбежать?
― Нет… Я… Мне показалос-с-сь, что тебе холодно…
― А-а-а… Ну если с такой точки зрения… Тогда ладно…
Я решила больше не развивать эту тему и не спрашивать, что это было за непонятное свечение после моего дурацкого поцелуя и где его целый день носило. Сделала вид, что всё нормально, но последняя фраза Мозгового как-то насторожила.
Несколько часов до заката мы провели весьма продуктивно. Я перекусила фруктами и сладкими кореньями, которые Макс где-то откопал для меня, а потом мы разговаривали. Я дорассказала ангалину свою историю в общих чертах, не вдаваясь излишне в детали. Когда же дошла до момента, как впервые услышала голос Гая, Макс презрительно сморщился:
― То ж-же мне… нашла, чем вос-схищ-щ-щаться…
― Но ты же не слышал… Почему так говоришь?
― Ангалины поют не хуже, а мож-жет, и лучш-ш-ше.
― Поют?!
― А ты думала мы только плавать, да з-з-золото глотать с-спос-собны?
― Нет, конечно… Просто неожиданно как-то… Поющие ящеры… А послушать можно?
Он покачал головой:
― У меня с-спос-собности к пению не очень… А вот нес-с-сколько моих братьев и сес-стёр… У них такие голоса… Рыбы дохнут!
Я захохотала:
― Ну ты и сравнил! От настоящего пения никто дохнуть не должен!
Макс сжал челюсти и отвернулся.
― Обиделся, что ли? Прости, но ты очень смешно выразился. Не обижайся…
― Ну а дальш-ш-ше, что было?― процедил он сквозь зубы.
Когда мой рассказ дошёл до встречи с северянами, его настроение ещё больше ухудшилось:
― Вот з-з-значит как… З-з-золота у них мало… Обманщ-щ-щики! Отец долж-ж-ен об этом уз-з-нать!
Я замолкла: «Ой-ёй-ёй… Опять лишнее сболтнула! Как бы из-за моего языка без костей межрасового конфликта не случилось. А Мозг меня предупреждал… Ну я и трепло!»
― Давай дальш-ш-ше…
― Хватит на сегодня. Вижу, что моя история может обернуться проблемами и для людей, и для ангалинов. Больше ничего не скажу.
Ящер зашипел:
― Но ты обещ-щ-щала!
― Когда я обещала, то не подумала о последствиях для кого-то, кроме меня. А теперь понимаю, что они могут быть. Поэтому все, что было дальше, свожу к нескольким предложениям. Мы благополучно добрались до Маргоса, поселились в гостинице, ходили на ярмарку, я там немного прибарахлилась, а потом увидела тебя. И решила помочь, как ты знаешь, для этого была возможность. А так как я и до этого собиралась покинуть караван, то решила не откладывать в долгий ящик, и после концерта собралась и ушла из города. На другом берегу украла эту лодку, а дальше ты знаешь. Вот и всё.
