― Пожалуйста…
― Я не против, только когда? И, главное, где? С-с-сегодня ночью мы вытас-с-скиваем твоего Граса, а потом долж-ж-жно прибыть судно, на котором ты могла бы отплыть в Латрас-с. Там толковый капитан, я его з-з-знаю…
― Кроме тебя меня никто не научит…
― Кари, за нес-с-сколько дней это невоз-з-зможно с-с-сделать, нуж-ж-жно время. Сама понимаеш-ш-шь… И место подходящ-щ-щее… А Банкор я покинуть не могу, пока брат меня не с-с-сменит.
Я вдохнула: «Ну вот так всегда… И научил бы, да возможности такой нет».
― Ладно… Как-нибудь обойдусь…― я всхлипнула и отвернулась.
― Ка-а-ари…― Макс обнял меня хвостом,― не плачь, я что-нибудь придумаю, раз ты так хочеш-ш-шь…
Он заглянул мне в глаза, приподняв пальцами за подбородок:
― Я очень хочу отправитьс-с-ся с тобой, но с-с-свободен буду, только когда брат приплывёт. И отцу надо показ-з-заться, а это ещё около двух недель, пока туда-сюда… Я думал, что отправлю тебя в Латрас, а как освобож-ж-жусь, приплыву туда. С-с-скоро зима и ты никак не сможеш-ш-шь попасть на Кифов нос-с-с…
― Почему?
― Дороги развез-з-зёт от проливных дождей. Всё движ-ж-жение по Вос-с-стоку на зимние месяцы замирает, да и холодно будет. В лучш-ш-шем с-с-случае, ты с-с-сможешь отправиться в середине вес-с-сны, когда всё подс-с-сохнет…
― Значит, сидеть в Латрасе придётся долго?
― Да. Там, рядом с городом, есть больш-ш-шие пещеры, недос-с-ступные для людей… Мы могли бы там тренироватьс-с-ся, да и вообще…
Я гладила его по голове, водя ногтями по контурам крупных чешуек. Ящер отвернулся и напряжённо произнёс:
― Я теперь долж-ж-жен быть рядом с тобой…
― Должен?
― Да, долж-ж-жен…― он продолжал говорить в сторону, не глядя на меня.― Ты с-с-слишком много о нас знаеш-ш-шь и мы, то есть я… обязан прис-с-сматривать за тобой.
Я отдёрнула ладонь от Макса и отодвинулась:
― Ты хочешь сказать, что раз не убил меня, то теперь будешь следить, как бы я, чем вам не навредила?! Так?!
― Что-то вроде того… Но я не хотел убивать, Кари… Так с-с-случайно получилос-с-сь… Ангалины людей не убивают, а тем более женщ-щ-щин… Просто ты единс-с-ственная, кто с-с-столько о нас з-з-знает, и я не хочу, чтобы моему народу было плохо…
― Но я тоже ничего подобного не хочу, Макс! На Окатане я человек новый и очень многого не знаю и не понимаю, но… Откуда у Дайка взялась ваша священная травка?! Ты думал об этом?! Похоже, что какие-то ваши тайны знаю не только я… А вы, как говорится, ни сном ни духом об этом…
Он утвердительно закивал головой:
― Да, ты права, конечно. Я долж-ж-жен рассказать отцу обо всём, что уз-з-знал благодаря тебе. Это очень важ-ж-жно для нас… Нельзя допус-с-стить, чтобы намес-с-стники и террхан, да и, вообще, люди, з-з-знали наши с-с-слабые мес-с-ста, иначе сама понимаеш-ш-шь, доступ на землю нам будет з-з-закрыт совс-с-сем. Моему народу вполне комфортно и на ос-с-стровном поясе и земли людей нам не нуж-ж-жны, но нам нужно з-з-золото… Ангалины и так уже с-с-сильно дичают,― добавил он совсем тихо.
― Как дичают?
Он поднял влажные глаза и стиснул хвостом запястье:
― На многих молодых ангалинов, ос-с-собенно в пос-с-следние несколько веков, «трава раз-з-зума» почти не действует. Они не понимают человечес-с-скую речь, а из-за раз-з-зногласий, сущ-щ-ществующих между наш-ш-шими народами, прос-с-сто выучить яз-з-зык для нас невозмож-ж-жно. Мы постепенно становимс-с-ся ближе к ж-ж-животным, чем к людям и если так пойдёт и дальш-ш-ше… То исчез-з-знет наша память, наш-ш-ша культура, всё, что делает нас-с-с теми, кто мы ес-с-сть… Мы теряем раз-з-зум, Кари…
Макс опустил голову и прикрыл глаза:
― Это ещ-щ-щё одна наш-ш-ша тайна…
― Макс… я… Я бы очень хотела помочь, но в такой глобальной ситуации что-то сделать… Но ведь и среди людей тоже есть подобная проблема… Ты знаешь об этом?
― О чём?
― О том, что женщин меньше чем мужчин, а на Севере, говорят, совсем дело плохо.
― Правда?
― А разве вы не замечали?
― Нет… Ты серьёз-з-зно?!― ящер встрепенулся и вскочил на лапы.
― Это бросилось в глаза почти сразу, после того как я попала к караванщикам. Мы же проделали большой путь, проехали много деревень и посёлков, и везде я замечала, что мужчин и мальчиков больше. В Маргосе, правда, да и здесь в Банкоре, я такого не вижу, наверно потому, что женщины предпочитают выходить замуж за горожан, в городах всё-таки более комфортные условия…
Макс переминался с одной лапы другую ― это характерное движение выражало у него усиленную умственную деятельность.
― Вот и получается, что проблема вырождения, стоит не только перед ангалинами.
Он пристально глянул и произнёс:
― Кари… Я так рад, что мы встретилис-с-сь… Я с-с-столько уз-з-знал и понял благодаря тебе, и даже кое-чему научилс-с-ся… Ты бы понравилас-с-сь моему отцу, если бы вам удалось вс-с-стретиться и пообщ-щ-щаться…
― Может, и встретимся когда-нибудь… Смеркается… Скоро будем выдвигаться.
― Боиш-ш-шься?― ящер улыбнулся одной половиной пасти и подмигнул.
― Немного… Надеюсь, всё получится. Я хотела попросить тебя не показываться Грасу, пусть он думает, что я одна.
― Я и с-с-сам не жаж-ж-жду, чтобы он меня видел, но ты почему этого хочеш-ш-шь?
― Это так важно?
― Для меня да…
― Ещё в лесу, когда я жила с ними, Лакран говорил атаману, что раз на мне нет «родовой метки», значит, я «превращённая»… шпионка ангалинов.
― Что-о-о?!
Ой, зря, наверно, я это сказала. Зрачки ящера расширились, из узких вертикальных полосок стали совершенно круглыми «чёрными дырами». Он забегал по комнате, вертя хвостом в разные стороны и тряся головой:
― И про это з-з-знают?!
― Макс, да не волнуйся ты так. Опять древняя священная тайна? Не многовато ли их у вас накопилось?
― Это страш-ш-шная тайна! Очень страш-ш-шная!― он носился туда-сюда, приговаривая,― отец долж-ж-жен об этом узнать… Как можно с-с-скорее… Как люди могли проведать об этом?!
― Ты меня спрашиваешь?!
― А кого?! Что они ещ-щ-щё говорили про «превращ-щ-щения»?!
― Да ничего. Карелл посмеялся тогда над Лакраном, сказал, что это всё сказки, но потом… как-то странно повёл себя, что я целый день думала, чем могла его разозлить.
