― Эрдана Карина, простите… Я не хотел…
― Всё в порядке, капитан… Вы ничем меня не оскорбили… Так вы возьмёте меня с собой до Латраса?
― Конечно! Это будет честь для меня! Не волнуйтесь, на «Медузе» вы в полной безопасности. Я выделю вам отдельную каюту.
― Спасибо,― и я попыталась встать с кресла.
Капитан Аютан поднялся и предложил мне руку. Такой галантности я не ожидала, но было приятно. Он проводил меня к сходням под любопытные взгляды всей команды.
― Мы отплываем послезавтра на рассвете, поэтому вам лучше прибыть завтра к ночи, чтобы не опоздать к отплытию. Я подготовлю каюту и буду вас ожидать…
Я достала два золотых ранда, плату за проезд.
― Нет-нет-нет… Я не возьму с вас ничего.
― Но капитан…
― Эрдана Карина! Вы, я так понял, с зеленоглазым в очень хороших отношениях. К тому же принесли такой подарок, что я перед ним в неоплатном долгу. Поэтому никаких денег… «Чёрная медуза» в вашем полном распоряжении. Вы лучше припасов купите на свой вкус, а то наш корабельный рацион не очень-то разнообразен.
― А сколько продлится плаванье?
― Недели три, если всё будет в порядке… В море сложно загадывать, примета плохая.
Он опять предложил мне руку, и я царственно спустилась по сходням. На пирсе он раскланялся и ещё раз напомнил, когда мне нужно быть на корабле. Команда ловила каждое слово и движение. Уже за спиной я услышала суровый окрик капитана:
― Что застыли, олухи! Не всё подслушали?! А ну за работу!
Ухмыльнувшись, я потопала к гондоле.
Лодка была привязана у пирса, а Гун сидел на скамеечке и перебирал какие-то верёвки.
― Когда отплытие?― тихо спросил он.
― Послезавтра… на рассвете. А на «Чёрной медузе» мне нужно быть завтра вечером.
― А почему так скоро? Разве они не задержатся до конца празднований?
Я пожала плечами и запрыгнула в местный городской транспорт:
― Не знаю… Я не спрашивала, а капитан по этому поводу ничего не говорил.
«Да-а-а… Загрустил старик…»― я присела рядом и обняла его.
― Гун, не переживай… Мне тоже очень жаль с тобой расставаться. Но я должна… Понимаешь… Должна попасть в Латрас… Меня там ждут…
― Я всё понимаю, девочка, внучка моя дорогая… Я уже долго живу на свете… просто…― он поднял влажные глаза с сетью лучистых морщинок,― за эти дни ты стала так много значить в моей никому не нужной жизни…
― Почему никому не нужной?― слёзы наворачивались от бушевавшего внутри потока эмоций. Я вытерла глаза.― Мне нужной, Гун… Мне… Я хочу, чтобы ты стал самым известным гондольером в Банкоре.
― Правда?!
― Конечно!
― Я уже неплохо заработал за это время, Кари… И всё благодаря тебе… Я как-то даже и не думал, что смогу полноценно жить и работать, и… получать от этого удовольствие.
― Твоя новая жизнь только начинается…
― Верно,― он стиснул мои ладони,― начинается… Ты появилась и осветила её как звезда, как тысячи солнц, как богиня, сошедшая по радужному мосту во спасение…
― Да ладно тебе…― я не выдержала и захохотала.― Я самая обыкновенная!
― Нет, Кари! Ты необыкновенная! Ты другая! Ты будто придала моей жизни новый вкус! Раньше всё было пресным, безвкусным, даже затхлым, а теперь… Теперь всё по-другому! Я захотел, действительно, захотел дожить свой век достойно! Ты будто… посолила меня, добавила вкусных трав, аромата и теперь это блюдо можно есть с удовольствием!
На несколько секунд я задумалась. Старик вздрогнул и спросил:
― Я тебя обидел?!
― Нет, что ты! Ты так интересно сказал… Вот я и принялась размышлять… Верно ты подметил… У меня дома, на моей далёкой родине, есть такой набор специй для еды, называется «карри». Эта приправа придаёт пище очень специфический вкус и аромат, и даже цвет, яркий такой, солнечный… Я ведь тоже «карри», только без одной буквы.
Старик мягко улыбнулся и погладил меня по голове:
― Ну вот… Я угадал… Всё правильно…
― Спасибо, Гун… Спасибо за всё!
Мы крепко обнялись. Я еле сдерживалась и старалась не разрыдаться: «Нечего рыдальню устраивать, Гуну и так тяжело, а тут и я нюни распущу…».
― Отвезёшь меня в «Тихий островок»? У меня есть к тебе одно дело… на прощанье.
В комнате я порылась в мешке и достала игрушечного ангалина с зелёными глазами-бусинами. Старик сидел в кресле и доедал принесённый Гарри ужин.
― Гун, вот эта игрушка для младшего сына Гая Голоса… для Натри…
Перестав жевать и отодвинув пустую миску, он уставился на меня:
― Ты знаешь Гая?!
― Знаю. И всю его семью. Подожди, я сейчас…
Я быстренько сбегала к Крианну за бумагой и стилосом. Нарисовав весёлого чертёнка с рожками и хвостиком, я вложила картинку ангалинчику в лапы и обмотала бечёвкой. Гун с нескрываемым любопытством следил за моими действиями. Я присела перед стариком и протянула ему подарок для Натри.
― Это нужно передать Гаю или его жене Хейе. Можно вручить старшим детям, Скаю или Айре… Но больше никому! Слышишь?! Я не знаю, как это сделать, но очень прошу тебя, Гун… Сама я не хочу с ними пока встречаться, по некоторым причинам… Это весточка им, они поймут, когда увидят рисунок, что это от меня. Поможешь?!
Гунар сжимал мозолистыми ладонями игрушку и кивал:
― Да, Кари! Да, я передам… обязательно. Придумаю что-нибудь…
― Спасибо. Только сделай это, когда я буду уже в море.
― Я понял…
― Не хочу, чтобы они носились по Банкору и разыскивали меня, вместо того, чтобы заниматься своими делами.
Гун сжимал ангалинчика, а я, сидя перед ним, гладила его по коленям, хлюпая носом и размазывая слёзы:
― Я прощаюсь Гун… Последние дни я только и делаю, что прощаюсь… Расстаюсь с теми, кто дорог и… опять иду куда-то… в неизвестность…
В судорожном истерическом спазме я зажала нос и рот, чтобы окончательно не разрыдаться. Дурацкая мысль вырвалась на свободу с очередным всхлипом и разбавила слёзы смехом:
― Пойди туда, не знаю куда… Найди то, не знаю что… Вот девиз моей жизни последние месяцы!
― А может останешься?― и Гун, с надеждой, заглянул мне в глаза.
«Знакомая ситуация… И слова, и интонация, и взгляд… Только говорит не Макс! И ответ будет тот же…». Я покачала головой:
