И вот когда я заметила бегущих разъярённых псов, то сразу поняла, что сейчас что-то будет. Бумер не среагировал на мою команду и большими прыжками понёсся им навстречу. А собаки такого не ожидали. Горные волки всё-таки предпочитали скрываться, а не вступать в схватку и нападали всегда хорошо организованной стаей. Я ударила кобылу в бока и поскакала за волком, но не успела.
Бумер собак не боялся, а жизнь с нами, вообще, сделала из него какое-то уникальное создание. Самого крупного кобеля он загрыз за доли секунды, одним рывком разорвав тому горло. Двое других, рыжих с чёрными подпалинами, сначала присели на задние лапы, а потом с визгом понеслись обратно к телегам.
Почему Бумер так среагировал было абсолютно не понятно, однако его нужно было остановить во что бы то ни стало. Дайк позади стегал Рыжего, а я, недолго думая, гаркнула во всё горло:
― Бумер!!! Стоять!!!
Шандарахнуло так, что лошади в караване взвились на дыбы, несколько человек выпали из сёдел, а последняя повозка завалилась на бок и перевернулась. В испуге я зажала рот ладонью: «Пробило! Вернулся голосище! А ведь я уже решила, что всё, так кричать я уже не смогу. И что теперь делать?!»
Пока я приходила в себя от неожиданности, Бу приплёлся обратно, так низко опустив голову, что было понятно ― мой волк чувствует себя страшно виноватым. Я погрозила ему пальцем:
― С тобой я позже разберусь. В кибитку, быстро!
Поджав хвост, он потрусил в указанном направлении.
― Ну что, пошли сдаваться…― Дайк был взволнован не на шутку.― Видишь, уже луки натянули…
― Макс спрятался?
― Да.
Я спрыгнула с кобылы и, подняв руки, мы пошли к караванщикам. Нас встретили холодными, жёсткими, а также испуганными взглядами, обнажёнными мечами и держащими на прицеле луками. Мы подошли ближе и стало ясно, что легко и просто мы не отделаемся. В караване были и женщины и дети, а также около трёх десятков хорошо вооружённых мужчин. Люди смотрели во все глаза, особенно на меня. Уже на подходе я поняла, что нужно сказать правду о том кто я и что я, а также попробовать возместить нанесённый ущерб. Вешать лапшу на уши бессмысленно после такой громкой демонстрации.
Несколько минут мы стояли с поднятыми руками перед несколькими мужчинами ― это была охрана, а не сами караванщики.
― Прошу прощения,― наконец прервала я напряжённую паузу.― Мой волк нанёс вам ущерб, и я готова заплатить за убитого пса. Нам не нужны неприятности.
Несколько человек открыли рот, а среди телег и кибиток пронёсся ропот, и раздались изумлённые возгласы. Мечи и луки немного опустились, однако никто так и не произнёс ни слова. Тогда я продолжила:
― Я Карина эн Матвэй, наследница дома. Дайкаран эн Тайар ― лекарь из Латраса и мой друг. Я приношу свои извинения.
― Это женщина… Богиня… Наследница… Горный волк… Ручной…― донеслось от телег.
Охранники продолжали пялиться, пока невысокий, но весьма крепкий мужчина не произнёс:
― Прошу прощения, конечно, только вы как-то не очень похожи,― он немного запнулся,― на женщину…
― Ну это не проблема. Можно руки опустить?
Они кивнули, а я начала расстёгивать доспехи.
― Нет! Не надо!― он сделал резкий жест, отступая на шаг.― Простите, эрдана…
Чтобы избежать дальнейших вопросов, я рванула рукав рубахи. Плечо обнажилось и все уставились в голубоватый металл браслета.
― Реликвия дома Матвэй,― спокойно произнёс Дайк.― Вам прочесть?
Мужчины покачали головами, а крепкий ответил:
― Не нужно… Рады приветствовать великую богиню.
Охранники припали на одно колено, а остальные склонили головы. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого. До сих пор не приходило понимание, что личность я уже очень известная. Ещё в Латрасе, да и потом в Тагри, я видела глаза людей, которые с благоговением и восхищением смотрели на меня, и это очень смущало до сих пор. А это обращение, «великая богиня» вызвало больше отрицательных, чем положительных эмоций.
Пока мы общались с караванным старостой по поводу платы за убитую собаку, народ вокруг продолжал шушукаться и разглядывать меня, и притом все: и мужчины, и женщины, и дети. А посмотреть им было на что: богиня, наследница, женщина, которая никак не похожа на представительницу прекрасного пола. Не так они меня представляли, совсем не так.
Восточные земли полнились слухами о моей какой-то необычной красоте, а люди видели перед собой синеглазую ― да, белокурую ― да, но далеко не красавицу по их представлениям. Короткие, не более трёх-четырёх сантиметров торчащие волосы, очень заметный шрам через всю левую щёку, часть другого ― на ключице, виднеющегося сквозь широкий ворот рубахи, носила-то я мужскую одежду. Лёгкие доспехи, которые купил мне Дайк в Гейзе, свисающий меч, топорик за поясом, колчан со стрелами, лук за спиной, кожаные штаны, высокие сапоги ― воинственный, жёсткий и никак не женский образ. В таком виде я не отвечала местным канонам красоты и женственности, а про оружие, которое с понятием женщины на Окатане несовместимо, вообще, молчу.
К двум золотым рандам за собаку, по словам Дайка ― форменный грабёж, я добавила парочку жемчужин для супруги караванного старосты. Когда невысокая, щупленькая женщина увидела, что я всучила её мужу в придачу к монетам, то чуть не кинулась мне в ноги. Наверно, это был первый жемчуг в её жизни. Я улыбнулась ей и шутя погрозила пальцем высокому бородатому старосте:
― Надеюсь увидеть этот жемчуг в ушах вашей жены, когда мы снова встретимся.
Он хмыкнул и принялся поглубже засовывать его себе за пазуху ― инцидент был исчерпан. Также нашлось вполне правдоподобное объяснение неожиданно-агрессивного поведения Бумера, даже несколько.
Во-первых, в караване была течная сука, и все кобели находились в очень взвинченном состоянии, а во-вторых ― нам показали свежую шкуру горного волка. Караванщики купили её несколько дней назад у крестьян, которые нашли умирающее животное в волчьей яме, добили и сняли шкуру. Я немного удивилась ― волки в ямы попадали крайне редко, люди их рыли больше для собственного успокоения, чем для реальной поимки опасного и умного хищника, но это всё, что удалось узнать.
Продолжать путь вместе караваном, да и ночевать с ними мы отказались ― не хватало, чтобы Макса заметили. К тому же многие нас просто боялись ― громоподобный выкрик и агрессия горного волка, который меня всё-таки слушался, сделали своё дело. Единственное, что меня немного позабавило, так это вопрос того самого охранника по имени Мратан, который, отозвав нас в сторонку, долго мялся, а потом всё-таки спросил:
― Эрдана, вы только не обижайтесь, но себе никогда не прощу, если не спрошу… Вы и правда умеете пользоваться этим?― и кивнул на моё вооружение.― Или просто так носите, ну для пущего устрашения? Ведь вам и голоса достаточно, чтобы убедить кого угодно с вами не связываться.
