И вот когда я проснулась (сама, кстати, этой ночью к Мозгу в гости я не заходила) и не обнаружила никого в комнате, то очень удивилась. А где все?! Но пропажи обнаружились быстро. Бумер лежал в кухне на своей козлиной шкуре, которая была ему уже маловата, и увлечённо грыз косточку, а парни сидели на пороге, подставив физиономии тёплым весенним лучам, и тихо разговаривали.
Я приложила палец к губам, показав этим волчонку не издавать никаких звуков, и тихонько, на цыпочках подобралась к ним поближе. Привычка подслушивать никуда не исчезла.
― Думаешь это возможно?― спросил Дайк и глянул на Макса.
― Не з-з-знаю… Но без «слёз-з-з богов» точно ничего не получитс-с-ся. Они нуж-ж-жны, чтобы… как это Кари говорит… А-а-а, запус-с-стить процесс…
― А ты ей говорил?
― Нет ещ-щ-щё. Боюс-с-сь…
Дайк хмыкнул и оскалился:
― Сын Ангалина Рекса боится?!
— Робею… Не з-з-знаю, как моя ш-ш-шаари отреагирует. Вот поэтому тебе и с-с-сказал. Я один не справлюс-с-сь, без-з-з ваш-ш-шей помощ-щ-щи. А наш-ш-ша девочка на Кифов нос-с-с собираетс-с-ся. И ес-с-сли я с-с-скажу, то наруш-ш-шу её планы, хотя даже думать о том, что она мож-ж-жет исчез-з-знуть, уйти в с-с-свой мир, не могу.
Дайк вздохнул и отмахнулся:
― У меня то же самое. Она первая девушка, с которой сложились такие удивительные отношения. Я так люблю её! А ведь уже весна… А вдруг Кари возьмёт нас с собой, если это, вообще, возможно?
― Тебе хорош-ш-шо говорить, ты выглядиш-ш-шь так же, как и муж-ж-жчины её мира. А я?! На её родине ангалинов нет! Вот поэтому и нуж-ж-жны «с-с-слёзы богов». Я хочу попробовать…
― Но ведь ты только что сказал, что из этого ничего хорошего никогда не получалось, и тех, принимал эти «слёзы» пришлось убить…
― Не получалос-с-сь… Но отец уверен, что мы просто чего-то недопонимаем, не улавливаем что-то, не з-з-знаем чего-то важ-ж-жного, поэтому и не выходит. Я чувс-с-ствую, что Кари поможет разобратьс-с-ся, она ведь с-с-столько всего з-з-знает и видит, и вос-с-спримает всё по-с-с-своему, иначе, чем мы! Её рассказы з-з-загадочны и непос-с-стижимы, но ведь они правда!
― Это верно. Одни лекари её мира чего стоят.
Стоя за углом, я даже перестала дышать: «Вот это поворот! Да они со мной собираются! "Слёзы богов"?! Что-то о них я уже слышала…».
Плавно и медленно ступая босыми ногами, я вернулась в спальню и села на кровать: «Дела-а-а… Значит, превращения ― это правда, и ангалин может стать человеком! Только пока у них почему-то ничего не выходит… Ой-ёй-ёй… Как же интересно! И как… страшно! И каким же он будет, если вдруг получится?!― у меня заколотилось сердце, когда я подумала, что сказка про принца-лягушку может стать реальностью.― А Макс болтун всё-таки! Выдал страшную священную тайну и даже не мне, а Дайку! Неужели он стал доверять ему или это просто мужская солидарность?! Хотя они, конечно, очень подружились за это время. Но ведь про свой визит к отцу Макс рассказал только в общих чертах, без каких-либо подробностей. Похоже, что Рекс в курсе его намерений, а, возможно, даже дал Максу на это дело "добро". А если ничего и не выйдет, то сыновей-то у него много, одним не жалко пожертвовать ради разгадки священной тайны. Как же удачно я проснулась! Ну-ну… Посмотрим, когда они сами мне про это расскажут…».
Когда мои парни заглянули в комнату, я сладко потягивалась, делая вид, что только проснулась. Они дружно бухнулись рядом с двух сторон. Дайк чмокнул в одну щёку, а Макс лизнул в другую. «Ах, пройдохи! Ах, хитрецы!»― я томно улыбалась, принимая их нежные утренние приветствия.
― Сегодня праздник… Ты помнишь?― Дайк обнял за плечи.
Я недовольно скривилась:
― Не хочу никаких праздников… Это в город нужно ехать, а мне и здесь хорошо.
Переглянувшись, они заулыбались.
― Балмаар очень просил. Я пообещал, что мы будем.
Я села на кровати:
― Понимаю, что вроде как надо, только…
― Что только?
― Мне нечего надеть! Наследница рода, местная достопримечательность, а буду выглядеть хуже всех. Оборванка!
Дайк прикрыл лицо ладонью, Макс начал трястись от смеха, а потом зашипел:
― А ты прос-с-сто надень лимм и ож-ж-жерелье…
А Нянь продолжил, начиная хохотать в голос:
― И больше ничего не надо! Представляешь! Да там все в обморок попадают!
Я спихнула Дайка с кровати, а Макса ущипнула за бок:
― Не-е-ет, мальчики! Если я появлюсь в таком виде, то ты, мой дорогой Нянь, устанешь всех выхаживать! Представляешь, сколько сразу пациентов появится! Так уж и быть, не буду травмировать людей ― пойду в том, что есть.
Когда стихали зимние ветра, в Латрасе отмечали праздник первой шхуны ― это было чем-то вроде начала нового года. А ещё через некоторое время, отмечался день первого каравана, и это событие уже являлось открытием нового транспортного сезона. Из-за того землетрясения в начале осени, многие караваны в Латрас так и не доехали, в том числе и мои караванщики, прибытия которых я очень ждала до самого начала зимних ветров, да и потом тоже. Надеялась, что всё-таки приедут, может морем доберутся. Но караван Олмана в Латрасе так и не появился. Я тешила себя надеждой, что с ними всё в порядке, и они где-то благополучно перезимовали.
Первая шхуна причалила в Латрасе вчера вечером. Это была широкая посудина с грузом руды из Перрикола. Дайк был в городе, ездил за продуктами, а также к кузнецу Малахану, который три недели назад умудрился сломать руку в кузнице и попутно получить несколько сильных ожогов, когда так неудачно упал. Кузнец был уже довольно стар и основную работу делали его сыновья, однако в тот день он решил им чем-то помочь, и закончилось всё достаточно плачевно.
Дайк вправил ему кости, наложил шины и потом иногда наведывался, проверяя, как заживают ожоги. Уж в чём, в чём, а в ожогах Дайк был спец. За зиму у моего друга пациентов было немного. Несколько раз за ним приезжали из близлежащих деревень вправлять вывихи и переломы, в городе случилось несколько отравлений испорченными продуктами, и один раз он принимал тяжёлые роды.
Искусство лекаря хорошо оплачивалось, по местным меркам, но к ним обращались только в тяжёлых случаях, когда не могли самостоятельно справиться. За всё время моего пребывания на Окатане, сложилось впечатление, что население в целом здоровое и крепкое. Я не видела каких-либо врождённых уродств и проявлений серьёзных генетических заболеваний. Однако когда перед лекарем вставала проблема кого спасать первым, мужчину или женщину, молодого или пожилого человека, делался выбор в сторону женщин и молодых. То есть, если нужно было решать к кому ехать сразу, то первое ― это девочка или женщина детородного возраста, второе ― мальчик или молодой мужчина, а уже потом более взрослые больные. Хотя, как Дайк рассказывал, в больших городах лекари к старикам никогда не ходят.
