― Подслушивала!― завопили они в один голос.
Наши рассказы о кончине террхана и убийстве назначенного наследника большого впечатления на Макса не произвели. При перемене власти для ангалинов была надежда, что может быть для них что-то измениться в лучшую сторону. Когда я заметила, что может ведь и в худшую измениться, он спросил: «А в какую худш-ш-шую? В с-с-сторону полного з-з-запрета каких-либо контактов, так это вряд ли!» Ведь и так уже давным-давно люди сами по себе, ящеры тоже. А воевать с людьми, ангалины не будут ни при каких обстоятельствах, только защищаться в случае прямого нападения ― таков древний, священный завет ангов. Однако добавил, что в былые времена ангалины воевали, но только в качестве наёмников в составе человеческой армии, военачальники которой предлагали большую плату.
А вот ситуация с моим значительно разросшимся наследством Макса очень порадовала и он высказался категорично, что тут и думать нечего, если уж сам пархонт признал во мне наследницу дома Матвэй. И я буду круглой дурой, если откажусь узаконить своё право, тем более после того, как мы с Дайком спасли его от верной смерти. И такое полезное знакомство в столице дорогого стоит. Дайк же, сидя рядом, только одобрительно поддакивал.
Короче говоря, уломали они меня. Когда же я сообщила, что по словам Балмаара, городская казна практически пуста, а посёлку нужна хорошая охрана, Макс чётко и уверенно ответил:
― Когда ты станеш-ш-шь единоличной владелицей этих з-з-земель, то во времена отсутс-с-ствия террхана будеш-ш-шь иметь право защищ-щ-щать свою территорию любыми дос-с-ступными способами и даже Совет тебе будет не указ. Верно, Дайк?
Нянь кивнул:
― Верно. Для хозяина пусть и маленьких, но своих территорий не существует никакой власти, кроме власти террхана, а если его нет… Ну ты поняла…
― Я-то поняла. Только чтобы чувствовать уверенность и знать, что люди и земли под защитой нужны солдаты, воины…
― А ангалины на что?!
Мы с Дайком уставились на Макса.
― То есть… ты хочешь сказать…
― Повторяю для тугодумов,― и Макс так ехидно оскалился, что мне очень захотелось ущипнуть его больно-пребольно!
― Ты с-с-сможеш-ш-шь нанять любую охрану! Такую, с которой договориш-ш-шься! А ведь Кари, ты уж-ж-же прекрас-с-сно знаеш-ш-шь, что один ангалин с-с-стоит трёх-четырёх воинов людей. Главное, чтобы с-с-сами жители не были против.
― А платить как?!― высказался Дайк.
― З-з-золотом, конечно! Один кусок уж-ж-же ес-с-сть, который Кари мне по…
И тут мой ангалинчик понял, что проболтался и молниеносно зажал хвостом рот, выпучив испуганные зелёные глазищи. Дайк обвёл нас поочерёдно взглядом:
― Та-а-ак… Очень интересно… И чего я не знаю?!
Максик застыл истуканом, а я соображала, как всё объяснить.
― Если вы сейчас же не расскажете, что скрываете, то котелки с кипятком швырять в стену буду уже я!
Что ж… Делать нечего, всё равно пришлось бы когда-то рассказать.
― Дайк, прости… Я не хотела тебе говорить, потому что ты связан с Кареллом, а у меня на мою находку собственные планы. Я не хотела, чтобы кто-то из людей знал об этом. Прошу, пойми меня правильно…
― Ты толком можешь сказать…
Я глубоко вздохнула и, глядя ему прямо в глаза, проговорила:
― Я нашла золотую жилу, богатую жилу… И хочу, чтобы она досталась ангалинам, ты уже знаешь почему… Только я прекрасно понимаю, что всё золото добыть невозможно, так хотя бы пусть часть им достанется, уж сколько получится…
Молчал Дайк долго. Я посматривала на него, пытаясь предугадать реакцию, и ждала хоть какого-то ответа.
― А где?
― На территориях горных волков. Дорогу и место знаю только я, так спокойней.
― Это там, где волчица тебе Бумера принесла?
Я кивнула.
Дайк смотрел очень строго, и я боялась, что сейчас и он психанёт. Однако лёгкая улыбка тронула губы моего друга.
― Это все секреты?― он продолжал усмехаться.
― Все!― и мы с чешуйчатым расслабились.
Историю Макса о превращениях и «слезах богов» мы слушали уже в доме, потому что набежали тучи и хлынул сильный ливень. Мы сидели на кухне возле тёплой плиты и пытались почистить овощей на ужин, однако постоянно застывали с ножиками в руках, слушая эту удивительную, но очень жуткую историю.
На самом деле ангалины не совсем владели тайной превращения. Они знали, что это возможно и для этого нужны «слёзы богов». Но ни одна, из всего лишь трёх попыток за многие века, не была удачной. Тех ящеров, кто осмелился испытать эти «слёзы» на себе, ждала смерть и притом от оружия своих же соплеменников. Их пришлось убить и приложить для этого огромные усилия. Потому как монстр, который в результате получался, был жутким чудовищем. В течение нескольких дней после принятия «слёз», ангалин превращался в страшного, бешеного монстра, который убивал всех, кто оказывался рядом и остановить его, даже усилиями многих ангалинов было очень трудно.
Во втором превращении это чудовище вырвалось из глубокого колодца, в котором происходила трансформация, и за считаные часы вырезало половину населения острова. Личности того ангалина, который согласился на этот жуткий опыт уже не существовало, монстр хотел только одного ― убивать!
От рассказа Макса я пришла в ужас:
― И ты хочешь себе такого?! Ты сошёл с ума! Даже не смей думать об этом!!!
Он глянул на меня, и сиреневые искорки пробежали тонкой дорожкой:
― Я знаю, что ты меня любиш-ш-шь, таким какой я ес-с-сть, но…
― Никаких «но»! Я запрещаю! Понял?! Если твоему папочке хочется попробовать, то пусть сам на себе и испытывает эту гадость, а я не хочу тебя потерять!
Макс глубоко вздохнул и слегка улыбнулся:
― Кари, пос-с-слушай…
― Нет, я сказала!
Он глянул на Дайка, как бы ища поддержки:
― Ты не выс-с-слушала до конца… Я не собираюс-с-сь пробовать, пока мы не найдём причину почему не получаетс-с-ся, я не полный идиот. И я тож-ж-же не хочу потерять тебя… Ведь если я с-с-стану таким монстром, меня придётся убить, а я хочу быть с тобой нас-с-столько долго, насколько это будет возмож-ж-жно.
Дайк сидел молча, слушая нашу перепалку и поглядывая то на меня, то на Макса.
― А ты что молчишь?!― я глянула на Няня.
― А что говорить? Я ведь тоже не хочу ни чтобы ты, ни чтобы Макс навсегда исчезли из моей жизни! Скажу честно, Кари… Даже в банде я не чувствовал себя так, как здесь, в Тухлом доме, рядом с вами. Изменилась ведь не только твоя жизнь, но и наша, верно, Макс?
