― Ну хоть ты не проси…
― А почему это?! Я тоже хочу услышать! Сам Гай Голос у нас! И петь хочет! Для тебя, между прочим!
― Ну, Дайк…
Обняв меня за плечи, он зашептал на ухо:
― А сын Гая к тебе ещё не остыл. Заметила, как смотрит?
Я отмахнулась:
― Я про одно, ты ― про другое…
В ответ он только расхохотался.
Гаю быстро организовали место для выступления и, не отрывая от меня глаз, певец запел, а мне реально стало плохо. Так как баллада исполнялась при закрытых дверях и лишь нескольких открытых окнах, а нижняя комната единственной таверны в Латрасе была не очень большая, впечатление было просто ошеломляющее. От звуков волшебного, проникающего в каждую клетку тела голоса начала кружиться голова, а внутри ощутилось знакомое волнение, которое всегда возникало в тренировочном зале, когда Тан учил меня контролировать свою силу. «Сейчас что-то будет, сейчас что-то будет…― думала я зажмурившись.― Такое чувство, что из меня что-то выходит, вытекает или вытягивается… А может, наоборот?! Только бы внешне ничего не было заметно!»
На левом плече, под браслетом по всей окружности вдруг так сильно что-то зачесалось, прямо-таки нестерпимо. Но не буду же я при всех чесаться, в такой-то момент! Этот странный, нежданный зуд очень отвлек от песни, и несколько последних куплетов я слушала думая только о том, как же хочется содрать браслет. «Неужели он опять предупреждает меня о чём-то?!― продолжала я задаваться вопросами.― Но ведь вроде никакой опасности нет, и браслет не жалит, как тогда перед подземным толчком, а чешется, но так сильно, что хоть вешайся!»
Меж тем, взяв последние ноты, Гай замолк. Звуки гитары на бедре у Ская растворились, и в таверне слышалось только дыхание застывших в блаженном экстазе людей. Мой Нянь был в такой же отключке, как и все. Мы стояли рядом в дальнем углу, и я почувствовала, как он начинает съезжать по стене. «Вот только обморока сейчас как раз и не хватает, чувствительный, ты мой! И как умудрился лекарем стать и с бандой связаться, с такой-то нежной психикой?!»― успела я подумать и, обняв его за талию, подставила плечо.
По традиции Гай хлопнул в ладоши, и народ начал приходить в себя. Несколько человек всё-таки лишились чувств и если бы не я, то и Дайк был бы в их числе. Женщины заливались слезами, а детвора сидела удивлёнными большеглазыми мышками. Но после того как первый шок немного ослабел, все уставились в мою сторону, а Дайк, вот же зараза, потихоньку стащил сзади с моей головы платок. Светлые и уже довольно длинные, платиновые волосы рассыпались по плечам. Гай поднял кружку и прокричал:
― За нашу богиню! За Кари! За наследницу дома!
Ударная волна радостных криков и бьющих через край эмоций, вжала меня в стену. «Ну вот и всё! Возведение в ранг состоялось официально и окончательно! Да и чёрт с ним! Что ж так чешется, а?!― от желания разодрать плечо, я начала скрипеть зубами.― Куда деться?! Куда спрятаться?!»
Через несколько минут Дайк заметил моё странное, напряженное состояние:
― Что с тобой?
― Мне нужно выйти, спрятаться от всех, ненадолго…
К этому моменту чесотка стала настолько нестерпимой, что даже соображалось с трудом. Что там наговорил Дайк, по поводу моего спешного бегства не помню, но раздеваться начала сразу за таверной, по ходу движения к сараю. За дощатой дверью, я скинула жилет, стянула тунику, чуть не разорвав её при этом, и стащила браслет. А дальше всё поплыло в глазах…
На плече багровым, ярким ожогом горела «родовая метка»! Дайк издал то ли вскрик, то ли всхлип и зажал рот ладонями, но, хвала всем богам Окатанским, не отключился. От шока говорить я не могла, только судорожно хватать воздух. Что-то сказать получилось лишь через несколько секунд:
― Дайк! Чешется! Так чешется! Сделай что-нибудь! Терпеть невыносимо!
Нужно отдать должное моему любимому лекарю: в ответственных, критических ситуациях он присутствия духа не терял и действовал быстро, чётко и весьма эффективно. И только когда мокрая, холодная тряпка обернула плечо, и он помог мне одеться, так как руки дрожали и не слушались, мы уставились друг на друга ошалелыми глазами.
― Ты что-нибудь понимаешь?!― спросила я, чувствуя, как холод благотворно действует, и странный ожог уже так не чешется, а просто зудит.
― Ничего не понимаю…― и он глупо хихикнул.― Кроме одного… Эта штуковина одним махом решила твою самую важную и сложную проблему. Проблему имени! Теперь ты настоящая эн Матвэй! На тебе метка рода! Ты это понимаешь?! И когда всё заживёт, думаю, что от настоящей её будет не отличить…
― Но как?!
― Ты меня об этом спрашиваешь?!
Я продолжала смотреть на него, зажимая зудящее плечо.
― А, в общем, какая разница, Кари?! Никто ведь не знает, да и ты тоже, что это за браслет такой. Это реликвия дома Матвэй, а род этот очень древний и помнишь, что пархонт говорил, про секреты этого дома? Наверно, этот браслетик и есть один из их секретов, а вот узнаем мы какие-либо подробности о нём или нет…― и выразительно пожал плечами.
Гулянье в таверне продолжалось до позднего вечера. Никто не хотел расходиться, люди дорвались до праздника, а концерт, который Гай, Айра и Скай устроили в мою, так сказать, честь никого не оставил равнодушным. Одно знаю точно, что счастливые и радостные воспоминания о неожиданном приезде в Латрас Гая Голоса, не просто как члена торгового каравана, а как знаменитого певца, будут греть всех, кто там тогда присутствовал до конца жизни.
Несмотря на уговоры Балмаара на ночь в городе мы не остались, уехали в Тухлый дом. И хотя утром перед отъездом Дайк хорошо накормил наше хозяйство и оставил каждому еды на целый день, и Бумер, и летуны, и даже наша Чернушка встретили нас жутко голодными, наверно, они просто очень скучали. И только после того, как мы разобрались со всей живностью, удалось вернуться к осмотру нового шрама на моём многострадальном теле.
Растопив плиту, Дайк варил какую-то заживляющую мазь, а я, при свете масляных фонарей, разглядывала свежевыжженную отметину, да и сам браслетик: «Тан говорил, что он заряжается, как аккумулятор или батарейка… И, похоже, что уже полностью зарядился, все буквы надписи пожелтели. Из чего же он всё-таки сделан? Что за материал такой уникальный? Какой-то энергетический накопитель, что ли?» Я крутила браслет так и этак, согревала в ладонях, чтобы немного растянуть, но ничего нового, того чего раньше не видела, не обнаружила.
Дайк закончил химичить и, присев рядом, принялся обмазывать метку какой-то жирной мазюкой.
― Скоро заживёт,― проговорил он, перевязывая мою конечность.― Ожог не слишком глубокий. Сколько же всего происходит, Кари! Ну и денёк сегодня выдался!― и прочесал пальцами тёмно-русые волосы.― Метка, голос Гая и песня… Она до сих пор у меня звучит внутри. Никогда не забуду!
