В общем, мы с Аютом быстро договорились и собрались в путь буквально за сутки. И вот я сижу на корме уже почти целый день и никак не могу прийти в себя.
Прощание с Латрасом было настолько тяжёлым, что словами не передать, хотя я не плакала, совсем. И даже когда я обнимала на прощанье Натри, Гая, Хейю, Айру, Ская, Балмаара, его жену и дочь, семейство кузнеца ― не упала ни одна слезинка. С уходом Тана что-то сломалось во мне, перестало работать. Я улыбалась, успокаивала всех, что всё будет хорошо, что мы вернёмся и все трудности переживём и преодолеем, но на душе лежал такой огромный камень! Та стена, которая построилась внутри, будто заблокировала излишние чувства, мою прежнюю эмоциональность, и я очень боялась, что ощущение жуткой обиды и даже злобы на Мозгового, которое появилось после его исчезновения, не начало расти и развиваться.
Я отправлялась в путь уже не только для того, чтобы помочь Максу достать из Храма «слёзы богов», раздобыть золото и не допустить, чтобы мой ангалин наделал глупостей. Я отправлялась в дорогу, потому что такова моя судьба здесь — бродить по земле в поисках ответов… И я найду эти ответы! Найду! Я узнаю как, почему, зачем, по чьей воле я сюда попала!
Звон корабельного гонга прервал размышления ― это Тиль сообщал, что ужин готов. По ступенькам поднялся Дайк и присел на доски:
― Может, хватит уже? Ты целый день тут просидела…
― Всё в порядке. Нужно было немного успокоиться и подумать. Спасибо, что позаботился, чтобы мне никто не мешал.
Он хмыкнул и обнял меня обеими руками:
― А кто ещё о тебе позаботится, как не я?! Только к тебе никто не подходил, потому что Бумера боятся.
― Нянь, мой дорогой…― прошептала я ему на ухо.
― Только прилюдно не называй меня так, хорошо?
Я чмокнула парня в щёку:
― Ладно, уговорил…
― А куда ты в последний момент Макса отправила? Что-то нет его долго…
― Сказал, что догонит. Я всё же решила форму для чеканки с собой не брать, мало ли что… Так спокойнее, если она будет спрятана в надёжном месте, где никто не сможет её найти, даже случайно. Вот и отправила Макса, чтобы он спрятал её где-нибудь в пещерах.
Всю эту сцену непосредственно наблюдал Ают, хоть мы и сидели далеко от рулевого колеса. Он вёл шхуну к месту ночной стоянки и искоса поглядывал на нашу идиллию. Когда «Медуза» встала на якорь у группы маленьких скалистых островов, капитан подошёл к нам:
― Надеюсь, хороший ужин с кружкой пива поднимет моим пассажирам настроение?!
Тиль постарался на славу, да и продукты, которые мы загрузили на «Медузу» перед отплытием, этому очень поспособствовали. Горожане, в меру своих возможностей, напихали нам кто, что смог. Пока я сидела в горестных раздумьях, Дайк времени даром не терял: познакомился с командой, обустроил в трюме наших лошадок, которых я поначалу не думала брать с собой, надеясь купить кибитку с парой единорогов в Гейзе. Однако Ают меня отговорил, сказал, что не раз возил лошадей и в одном из трюмов для Тучки и Рыжего будет достаточно места.
Нашу же Чернушку забрало семейство Гая, раз они всё равно решили остаться, пообещав хорошо о ней заботиться. А вот летунов, молоденьких Ромео и Джульетту, к огромной радости Балмаара, пришлось оставить на его попечение, так как до появления первого потомства они были бесполезны, а возить их с собой было бы не с руки, как-никак лишняя забота.
Есть за ужином совсем не хотелось, но то ли пиво, то ли неспешная беседа в капитанской каюте поспособствовали появлению аппетита. Нигде на «Медузе» я не заметила следов былого шторма, единственным напоминанием о котором была лёгкая хромота Аюта да широкий шрам от глубокой царапины, который стал заметен, когда он растянул шнуровку рубашки на груди.
Оглядывая каюту, я вспоминала своё первое плаванье на «Медузе» и думала о том, что ведь на очередную встречу после всего что было, никак не рассчитывала, а вот теперь я здесь, опять в море, на самой быстроходной шхуне, среди знакомых людей и снова плыву куда-то… Ают налил ещё пива, пристально глядя на меня:
― Эрдана Кари, вы настолько задумчивы и серьёзны, что я прямо вас не узнаю…
― Я так сильно изменилась?
Он сделал глоток и слегка облизал языком губы:
― Внешне нет. Прекрасна, как рассвет над морем… Дайкаран, а ты как находишь? Эрдана Кари улыбается как-то очень грустно…
По лицу Дайка стало заметно, что разговор в таком ключе совсем ему не по душе.
― Капитан… Я бы не хотел ни с кем обсуждать свою девушку, тем более в её присутствии.
Ают нахмурился, но промолчал. Глянув на полки с книгами, которые располагались по периметру каюты, я спросила:
― А свой Вечный свиток ты продал?
Ают покачал головой:
― Нет, ещё… Жду самого богатого покупателя, тем более что сейчас совсем не бедствую. Чёрный жемчуг, помнишь?
Я кивнула.
― Продал одну в Банкоре…
― А можно свиток посмотреть? Дайк может прочитать…
Капитан вскинул брови, глянув на Дайка:
― Ты читаешь на языке древнейших?! Очень интересно, что же там нацарапано!
Он встал из-за стола и полез в небольшой сундучок, который стоял у койки, за шторкой из куска парусины.
Читал Дайк долго. Вернее, не читал, а тупо смотрел. Потом поднял глаза и растерянно произнёс:
― Или я дурак, или это один из последних свитков Кифа, когда он уже полусумасшедшим старцем бродил по земле. Легенда говорит, что святой Киф к старости повредился умом и, бросив дом, ушёл искать что-то, а что неизвестно.
Я развесила уши. Как-то за всё время нашего общения и жизни под одной крышей разговоры на эту тему никогда не возникали, почему-то. Как я могла упустить такую интересную информацию?!
― Так что же там всё-таки написано?― спросил капитан.
― Полная ерунда. Просто набор букв и знаков, обрывки слов и только в конце несколько более-менее связных предложений. Будто он долго пытался что-то написать, но это почему-то не получалось… Хотя и то, что получилось, напоминает бред.
― Так читай, не томи!― я заглянула в свиток, на котором чётко виднелись выцарапанные знаки.
― Вот здесь, внизу написано:
Там, где выход, входа нет,
Лишь кружится звёздный свет…
Я не совсем уверен в значении «свет» или «цвет», а дальше так:
Если хочешь ты войти,
Возможно, имеется в виду слово «уйти», символы очень похожи,
Бога за руку схвати.
Вот так как-то…
― Чушь, какая-то,― проговорил Ают.― Какой выход, какой вход? Где выход, там всегда и вход!
