Ангалины на стенах амфитеатра свистели, шипели, вопили и на ангалинском, и по окатански, что это самая достойная награда, что Рекс ― великий и мудрый правитель, а наследница послана богами и всё в таком духе. Ну а я стояла полной дурой, слушая потоки восхвалений и испуганно таращась на золотой тазик. А потом взяла Бумера за ошейник, развернулась и твёрдой походкой потопала прочь.
Глава 16
К острову, на котором располагался дворец Рекса, вела длинная отмель, плыть было не нужно. Просто где-то вода доходила до щиколоток, где-то до колен или до бёдер, но пока ещё не стемнело, эту подводную дорожку из бело-розового песка было хорошо видно. Мы с Бумером довольно быстро добрались до берега, прошли через причудливый и почти пустой город, достигнув дворца уже на закате.
«Почему не предупредили хотя бы?! Не объяснили?! ―возмущалась я мысленно, одновременно мучаясь чувством вины. ―Ведь я никого не хотела обидеть отказом, тем более Рекса! Ну не надо мне ничего! Превращение получилось. Макс жив, здоров и в новом теле. Что ещё желать?! Вот главная награда! Тоже мне придумали! Чтобы я сверкала под солнцами, как ёлка новогодняя, что ли?! Вот чудаки... Эх, только бы Рекс не обиделся...»
Макс заявился когда совсем стемнело, а я при свете заполненных жиром ламп, варила ужин. Бумер уже наелся костей и внутренностей, которые братья Макса ему регулярно поставляли и лежал в углу. Друг поставил на низкий столик две серебристые чашки из хранилища Рекса, где подобных человеческих штучек имелось в избытке, и пузатенький кувшинчик. Я подняла глаза от котелка с булькающим бульоном:
― Что это?
― Так, к ужину... Такого напитка ты точно ещё не пробовала...
Деревянной ложкой я достала из котелка куски рыбы и выложила в две глубокие миски:
― Чем закончилась церемония? Рекс не слишком расстроился? Завтра извинюсь и всё объясню. Надеюсь, он понимает, что я не хотела поставить его в неловкое положение...
Макс отмахнулся и разлёгся на подушках:
― Не думай об этом. Мы сами виноваты. Надо было как-то подготовить тебя...
«С чего он весь такой «белый и пушистый»? ―подумалось. ―И довольный, словно кот, что сметаны втихаря нализался... Я тут отказалась от награды, можно сказать публичное оскорбление нанесла, а Максик излучает вселенское благодушие... А ведь его характер от превращения ничуть не изменился!»
Мой жгучий красавец-брюнет с обалденными зелёными глазами слегка приподнялся и разлил в чашки тягучую прозрачную жидкость с лёгким фиолетовым оттенком:
― Попробуй... Очень вкусно...
То ли его бесконечное обаяние так на меня подействовало, то ли полуобнажённое тело, сильное и гибкое, то ли взгляд, пронизывающий насквозь и заставляющий лицо краснеть, а сердце колотиться, то ли лёгкая обворожительная полуулыбка... Я взяла чашку и выпила.
― Похоже на какой-то крепкий сироп... ―смакуя, я пыталась подобрать сравнения. ―Из каких-нибудь сладких медуз гоните, водорослей или моллюсков?! Чувствуется что-то алкогольное...
― Тут нет ничего подобного, ―голос друга стал более жёстким, а глаза потемнели.
И только я хотела спросить, почему он сам не выпил, как в голове ударил огромный колокол! Всё поплыло перед глазами, а внутри возникла такая слабость, будто невесомость. Я попыталась вскочить, в ужасе понимая, что Макс, мой Макс! напоил меня какой-то гадостью, но ничего не вышло ― чувство равновесия пропало напрочь. А последнее что я запомнила, так это то, как падала прямо на руки этого подлого предателя, этого змея подколодного! и злобно шипела, стремясь всеми убегающими силами удержать его лицо в фокусе:
― За что?! Макс, за что?! Ненавижу тебя! Ненавижу!!! Если очнусь ― раздавлю как мерзкого моллюска!!!
Давненько я не была на «райском поле». Этот образ уже редко возникал в сознании. После памятной битвы близ Кифа я уже не нуждалась в созерцании перекатывающихся на ветру сине-зелёных волн ядовитой травы, вызывая тем самым прилив внутренней энергии. Однако теперь я лежала, раскинув руки, среди смертоносного болота, ощущая, как почва дрожит под весом тела. Кругом тихо и кроме шелеста тонких кончиков высоких травинок до слуха не доносится никаких звуков, даже ветра.
Я смотрю в синее небо, вижу бегущие облака, но движения воздуха совершенно не ощущаю. А вот земля подо мной дрожит, словно желе и я знаю, что в любой момент могу провалиться в вонючую, топкую бездну и уже не выберусь. Она проглотит меня, всосёт, пережуёт и всё закончится... Почему жду и даже хочу этого? Наверно, я устала... Устала жить, постоянно ощущая себя подопытным кроликом или пешкой в загадочной игре не только каких-то космических сил, но и местных обитателей тоже. Пожалеть себя, что ли? А разве не это я сейчас делаю?!
Долгое время иногда казалось, что этот мир всё-таки ненастоящий и всё, что произошло со мной это какое-то психическое заболевание типа шизофрении, которое мысленно унесло в другой мир, убедив в полной реальности происходящего. Только теперь я завидую Кифу, своему древнему земляку, который тоже жил здесь, потом лишился разума, да так и умер, не найдя дорогу домой, ведь для него всё давным-давно закончилось. Я уже забываю прошлую жизнь, а Земля становится совершенно нереальной, превращаясь в далёкое воспоминание, размытое и какое-то бесцветное, как старое, потёртое чёрно-белое фото... Смогу ли я выдержать, смогу ли преодолеть всю эту боль?! Ведь я не выбирала свой путь, просто плыла по течению, принимая хорошее и плохое, прекрасное и омерзительное, понятное и загадочное, приспосабливаясь к новым людям и иным обстоятельствам... Как же это трудно, принять действительность и себя в ней без прикрас, так как есть!
Я сжала в ладонях жёсткие стебли, продолжая отрешённо наблюдать за несущимися облаками: «Так странно... Хочется остаться здесь, в своём воображаемом мире навсегда... Похоже, что, как и Киф, я слишком долго не выдержу и постепенно сойду с ума...»
По щеке что-то ползало. Я попыталась смахнуть это нечто, находясь ещё в состоянии полусна, но ощущение нежной щекотки не исчезло. Словно маленькие пушистенькие лапки побежали вниз по шее, потом по правому плечу, перемещаясь всё ниже и ниже. Я приоткрыла один глаз. Бумер, лежащий рядом, сразу заметил моё пробуждение и радостно принялся вылизывать лицо. Утерев глаза и нос от обильной слюны, я обратила внимание, что язык моего волка, обычно ярко-красный, покрыт золотой пылью, а ведь он только что меня вылизывал.
Я откинула тонкое одеяло. То, что я лежала голая даже не удивило. Поразило другое. Быстро вскочив, я подбежала к металлическому зеркалу и... застыла. Нет, ангалины не облили меня золотом. Они поступили иначе. Вместо уродливых шрамов моё тело покрывали золотые татуировки, почти такие же, как и у Рекса, только вот художественное решение разительно отличалось.
Это было нечто сказочное, фантастическое и какое-то невозможное... Рубцов на теле видно не было, даже при близком рассмотрении. Левую ногу оплетало золотое тело ангалина с такой прорисовкой мелких деталей, что поначалу я даже не могла поверить, что ангалины способны на такое творчество, из открытой пасти которого, возле пупка, вытягивались морские растения или причудливые кораллы. Одна из золотых веток тянулась вдоль бока, оплетая обе груди и скрывая по шраму над каждой, потом шла к ключице, густо покрывая правую руку от локтя до плечевого сустава замысловатыми узорами, а ещё одно ответвление, скрывая шрам на ключице, по задней части шеи достигало повреждённой щеки, украшая половину лица извивающимися тончайшими золотыми нитями. Единая, гармоничная и потрясающе красивая композиция!
