Я кивнула.
– Найриша, деточка, он принес тебя и ушел, – сообщила тетя Лин. – Ты его знаешь? Он из высшей аристократии? Знаешь, такие сами не ходят, а сопровождающих я не заметила…
Грустно улыбнувшись, я прошептала:
– Он не аристократ, тетя Лин, он душевно больной… – я вновь закашлялась.
– Да? – она сильно удивилась. – Но знаешь, мне показалось… все же… И он вел себя так уверенно.
– Клиника умопомрачения изучена плохо, но поверьте, некоторые из душевнобольных вполне искренне мнят себя даже темными императорами…
Мне становилось все хуже, слабость накатывала черной затмевающей сознание волной.
– Найри! – воскликнула тетя Лин.
– Все хорошо… нужно поспать… нужно…
И я провалилась во тьму.
Это было странное состояние – я словно плыла по бурной реке с темной теплой водой, то выныривая, то вновь погружаясь. Мне чудился уже забытый мамин голос, и будто зовет няня, еще я почему-то звала брата, отчаянно и тихо… Еще мне слышались голоса… тети Лин, ее прислуги, снова тети… А потом начался бред. Он был странным, будто где-то совсем рядом ревело пламя, и приоткрыв болезненные веки мне даже почудилось, что оно было синим… а после чья-то большая ладонь прикоснулась к моему лбу, и я услышала грустный голос моего сумасшедшего:
– Зря я тебя сюда принес, нужно было сразу забрать. Впрочем, и сейчас не поздно.
Медленно приоткрыв глаза, я увидела сидевшего на краю моей постели темного. Истинного темного лорда. Длинные светлые волосы, резкие черты лица, смуглая кожа, которая не могла принадлежать человеку, широкие плечи, кадык, значительно больший, чем у любого из известных мне мужчин, серо-синие глаза. Серые, но в них играл синий огонь.
– Оу, забыл, – вдруг произнес монстр, взглянув на собственные руки.
С длинными пальцами и черными когтями.
– У меня бред, – хрипло прошептала я.
Недоверчивый взгляд монстра, затем кривая ухмылка и наставительное:
– Вот именно.
Голос чудища из ада казался мне смутно знакомым. Смутно, причудливо, но знакомым.
– Ты смерть? – тихо спросила я.
– Нет, но мы знакомы, обязательно передам ей привет, – улыбнулся темный.
– Ссспасибо, – вежливо ответила собственному бреду.
Монстр улыбнулся чуть шире. Протянул жуткую ладонь, погладил меня по щеке, вновь прикоснулся ко лбу.
– Вся горишь, – заметил очевидное.
– Да, жар сильный, раз уже галлюцинации начались, – хрипло прошептала. А после решила спросить: – Я умру?
– Жар конечно сильный, но не настолько, – темный лорд вновь улыбнулся.
Острые клыки сверкнули в свете зажженных свечей. Но это был не оскал – улыбка. Неужели монстры Ада умеют шутить? Глупое предположение, это же бред, просто бред, плод моего воспаленного сознания и фактически я беседую сама с собой…
– Я на минутку к тебе, – темный встал, прошелся к столу, взял полотенце, намочив выжал, и, вернувшись, водрузил на мой лоб, – дел невпроворот, но раз уж в вашем королевстве, решил заскочить узнать как ты.
– И… как? – сипло спросила.
– Паршиво, – неожиданно зло ответил монстр. – Но могу обрадовать, встреться ты в таком виде Джекасу и он бы не прошел – пробежал мимо.
Джекас? С трудом вспоминаю главаря банды Крестов, тот ужас, что довелось испытать и жуткое ощущение собственной беспомощности. Как бы я хотела верить, что Джекас и госпожа Урас тоже являются плодом моего больного воображения…
– Ладно, я утрировал, – темный провел пальцами по моим спутанным волосам, – он бы сначала дал тебе выздороветь. Слушай, Найриш, – пальцы с черными когтями спустились по плечу, обхватили запястье, видимо отмеряя пульс, – как на счет того, чтобы плюнуть на имеющуюся и безрадостную реальность и прогуляться со мной, м?
– Умереть, – догадалась я.
Монстр скривился так, словно съел что-то крайне кислое и неприятное. Затем устало покачал головой и поинтересовался:
– И как давно у тебя столь суицидальное настроение?
Слабая улыбка коснулась моих губ. Это было неприятно – сухие и потрескавшиеся они отреагировали крайне болезненно. Невольно простонав, хотела притронуться к ним пальцами и не смогла – слабость оказалась настолько сильной, что я была не в силах даже поднять руку.
– Вот-вот, – грустно произнес монстр, с сочувствием глядя на меня, – и я о том же. Найриш, я тебя забираю.
Бред или не бред, но я почему-то поверила темному. По щекам потекли слезы…
– Начинается, – нахмурился монстр. – Найри, тебе там будет лучше, поверь.
– Я верю, – это же бред, просто бред, – но я должна жить.
– Будешь жить там, обещаю даже что не со мной, – уверенно заявил темный, поднимаясь и склоняясь надо мной.
Жар, бред, галлюционация – но я отчетливо ощутила, как его ладони скользнули под меня, как монстр подхватил на руки и выпрямился, прижимая мое обессиленное тело к своей груди. Я действительно ощущала это, хотя отчетливо понимала – я в бреду. Видимо из-за жара. Я не в себе, мне все это просто кажется и только кажется, но все равно хриплый шепот срывается с воспаленных губ:
– Я не могу… должна быть здесь… Я должна дождаться брата… у меня больше никого нет.
На этой фразе силы меня покинули совершенно. Устало приникнув лбом к груди темного, я с трудом дышала, чувствуя как слабею с каждой секундой.
– Найри, – монстр продолжал держать меня, – если бы рана, Найри, любая – я бы вылечил. Но у тебя воспаление и жар, к этому добавим общее плачевное состояние, я не смогу вылечить сам.
Молча кивнула, ощущая как продолжают литься слезы. И почему-то прошептала едва слышно:
– У меня ребенок погиб…
Монстр услышал и тихо сказал:
– Я знаю, маленькая.
Судорожное рыдание подавила с трудом, и вновь зашептала:
– Он лежал один, отвернувшись… я занималась другими, а когда дошла до него, малыш… Почему смерть так жестока?
Темный шумно выдохнул, а затем тихо произнес:
– Она милосердна, малышка. Она гораздо милосерднее, чем ты думаешь.
И меня опустили на кровать, укутали, вновь прикоснулись ко лбу.
Всполох синего огня…
Тьма накрывает.
Я снова плыву по обжигающей реке воспаленного сознания, задыхаясь барахтаюсь, отчаянно стараясь удержаться на плаву… В горле пересохло, нестерпимо болит голова, руки слабые до слез… мне так плохо…
Рев пламени… ненавижу огонь…
– Привет, маленькая, открывай ротик, – чей-то знакомый голос.
Чей?
