– В общем так, я против, – не оборачиваясь и догадавшись о моем появлении по взглядам братьев, произнес Алех.
Я спустилась вниз, села рядом с ним на предпоследнюю ступеньку и с улыбкой спросила:
– Почему?
– Да потому что нечего тебе там делать, – хмуро произнес Алех.
– И потому что мы знаем про историю с бандой Крестов, – добавил Сэм.
Я взглянула на Германа, парень извиняющимся тоном ответил:
– Найри, не всех там в той таверне положили, в банде Джекаса человек триста, они мстить будут, понимаешь?
Вот этого я определенно понять не могла.
– Думаешь, мы не поняли ничего? – Алех повернулся ко мне. – Да ясно все как воскресные цены, Найри. Ты пошла прятаться на окраине, так? Там в газете госпожу Урас упомянули, а у нее хата доходная, я знаю, был в том районе. Она видать смекнула что к чему, и продала тебя Джекасу, так?
Я промолчала.
– Короче, я прав, – заключил Алех. – Дальше все понятно, в смысле, что с тобой сделали бы, но тут этот аристократ вмешался, так?
Я молчала, глядя на стену из светлого дерева, покрытую лаком так, что рисунок древесины был отчетливо виден.
– Найри, так было? – спросил Сэм.
– Мы с господином Эллохаром просто ушли, – тихо сказала я, – мы ушли, а потом я… потеряла сознание. Я не знала, что кто-то убивал в это время банду Джекаса. Даже мысли не возникало. И не было ничего слышно. А потом я потеряла сознание.
Ребята отреагировали на мои слова молчанием. Подняла голову, посмотрела на каждого. На улице ярко сияло обеденное солнце, и лучи пронизывали легкие занавеси на небольших окнах, пространство гостиной. Так светло, умиротворенно, и чуть-чуть навевает сонливость…
– Найрина, тебе лучше сейчас поменьше выходить, – с тяжелым вздохом произнес Алех. – Серьезно. Ты нам не в тягость, даже наоборот, а по поводу гордости – сколько раз ты лечила нас и маму, и ведь никогда даже копейки не брала. Тебе не кажется, что сейчас наша очередь побыть гордыми, а?
Улыбнувшись Алеху, отрицательно покачала головой, и напомнила:
– Дело не в гордости, дело в том, что мне нужно начинать новую жизнь. У меня не осталось ни магии, ни состояния, ни собственности, ничего кроме знаний и осознания необходимости жить дальше.
– Драматизируешь, – фыркнул Сэм.
– Вообще-то девушке достаточно замуж выйти, – в тон ему продолжил Герман.
– Сомневаюсь, что в ближайшие лет пять смогу найти достойного жениха-мага, – резонно заметила я.
– А если не мага? – как-то напряженно спросил Алех.
Я решительно поднялась, начала натягивать перчатки, и раздраженно ответила:
– Никогда.
Герман хотел что-то возмущенное сказать, но его остановил Сэм:
– Найри просто боится, что если ее мужем станет не маг, а маги каким-то образом вернут себе силу, они убьют ее мужа, как убивают всех, кто имел, по их мнению, наглость, позариться на девушку с магией.
– Пресловутый закон «О магически одаренных», – с презрением произнес Алех.
– Сейчас новая власть, – воскликнул Герман.
– У аристократов не лучше, – Алех поднялся, – идем, проведу тебя.
Ну уж нет.
– Алех, у вас с торговлей плохо? – прямо спросила я.
Парень смутился.
– Или дел других нет, кроме того, чтобы меня опекать?
Теперь все глаза отвели. Так я и думала – торговое дело оно всегда внимания требует, а братья Шилли с утра дома околачиваются.
– Хурта возьми с собой, – хрипло произнес Алех.
– Хурт – собака, – терпеливо начала объяснять я, – мне предстоит войти в имение, там свои собаки, и Хурта могут поранить. Спасибо, дорогие мои, но я иду сама. Мне к самостоятельной жизни привыкать нужно.
И пока они думали, что бы еще сказать, я торопливо покинула дом.
* * *
На дворе весна вступала в свои права, и день выдался жарким. Быстро шагая по улице, я между тем чувствовала себя крайне неуютно – мирных жителей в центральной части Сарды было мало, в основном военные разъезды, новая стража, в серой одежде не по размеру – маги по фигуре подгоняли, а сейчас магии нет, портным же на пошив время требуется. Вот и выходило, что некоторые едва набранные в караул стражники выглядели забавно – то штаны едва колено прикрывают, то рукава кольчуги не дают нормально копья держать.
А потом я увидела, как разбегается народ – действительно разбегается: женщина с ребенком юркнули в подворотню, двое мужчин бегом пересекли дорогу и скрылись в лавке, какие-то дети лет по тринадцать за деревьями схоронились, а стражи как-то разом подобрались. Приглядевшись, я увидела едущих по дороге аристократов. Их не сложно было узнать – плащи, черные снаружи, красные внутри, носила исключительно аристократия. Новые властители Третьего королевства, опьяненные победой над теми, кто попирал их наследственные права более двух веков. Стоит ли удивляться, что и я шагнула к деревьям, скрывшись от высокородных глаз.
Прислушиваясь к приближающемуся цокоту копыт, я старалась глубоко, размеренно дышать и не думать о плохом. О чем угодно: о весне, вступающей в свои права, о Хурте, который все же бросился за мной, пришлось закрывать калитку перед самым его носом, о господине Эллохаре – странном и совершенно непонятном мне человеке, который не оставил в трудную минуту, не смотря на мое в высшей степени оскорбительное предположение, о состоянии его здоровья.
Внезапно наступает тишина. Цокота копыт больше не слышно, только фырканье лошадей, и отдаленный звон где-то у главного собора. А после я отчетливо слышу стук, словно кто-то с железными набойками на сапогах спрыгнул на каменную дорогу, и звук приближающихся шагов.
Приближающихся ко мне.
И в душе что-то шевельнулось, что-то очень похожее на гордыню.
Я вышла из-за дерева за два шага до того, как аристократ приблизился ко мне. Вышла, и гордо вскинув подбородок, посмотрела в холодные зеленые глаза лорда Арельса. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять – пощады не будет.
– Леди Сайрен, – растягивая губы в отвратительной улыбке, протянул аристократ.
Кто бы мог подумать, что мне настолько не повезет. Кто бы мог себе даже представить такое. С лордом Арельсом я познакомилась год назад при крайне печальных обстоятельствах – я ассистировала магианне Соер при операции и таким образом оказалась причастна к маленькой, но спасительной для несчастной женщины лжи. Все дело в аристократическом неуемном желании иметь сыновей, и не рождать дочерей на свет. Они ненавидят женщин. Ненавидят настолько, что если рождение сына регистрируется и празднуется, то при рождении дочери аристократы приносят друг другу соболезнования. А девочки – их не регистрируют даже, и первая запись, которая появляется о леди-аристократке родовых книгах, это указание дня ее свадьбы. И то же имя вычеркивается, если жена не сумела родить мужу сына. Так случилось и с леди Арельс, но прежде, чем супруг вышвырнул ее из своей жизни, была тяжелейшая шестая беременность, попытка родов в домашних условиях, и вызов мага-целителя на четвертый день жесточайших схваток. Когда к магианне Соер пришли, была глубокая ночь, а я задержалась в лечебнице, потому что читала сказку девочке с сильным, но целительным жаром, который не имело смысла сбивать. Потому-то я и последовала за деканом, согласившись помочь при родах. Когда мы прибыли, дверь особняка отворил сам лорд Арельс, совершенно не трезвый и невероятно бездушный. «Если там девка, выметайтесь вон, пусть эта пустобрюхая подыхает родами» – вот и все, что он соизволил нам заявить. Я была крайне возмущена, но магианна шепнула мне «Заткнись», и последовала за пьяно покачивающимся лордом. Нас провели в подвал, где оставили несчастную леди, по словам лорда – «чтобы не досаждала своими воплями». И с первого взгляда даже мне было ясно, что дело плохо. Ребенок погиб в утробе матери уже больше суток назад, сама леди Арельс была на грани.
