Взгляд золотых глаз хаотично заметался по фигуре девушки, чтобы вновь вернуться к ее глазам и мысли жрец понеслись вскачь: «Она прекрасна! Юная, нетронутая, чистая… и в то же время я вижу жестокость, словно ртуть сверкающую в глубине ее глаз. Жестокость равную моей. Прелестное создание. Такая восхитительная, столь желанная».
«Так, я не понял, – занервничал Тахир.»
«Кажется и этот… конь, – хмыкнул Ихар».
«Нет, я отказываюсь в этом участвовать! – возмутился демон. – Я…»
Его мысли прервал мягкий голос Золотого жреца:
– Подойди ближе, девочка.
Магианна Сайрен сделала робкий шаг, и чисто по-человечески не услышала судорожного вздоха дроу, скрипа его вцепившихся в подлокотники когтей, хрипа, едва неловко оправила юбку. Она вела себя так, как и должна была бы вести девушка, но демон видел все!
«Если ты, хоть когда-то, хоть кому-то, – шипел Тахир».
«Нет, с твоей гибелью придется повременить, – словно не слыша, протянул Ихар, – любопытно наблюдать, как ломает дроу. Кстати ты понял?».
«Понял что? Тут, знаешь ли, и так все понятно, – продолжал беситься демон».
«Нет, ты не понял, – уже без тени улыбки сказал Ихар, – этот не на магиню запал, вовсе нет. На тебя. У дроу крайне редкий дар».
«Не понял?».
«Он видит суть, Тахир, истинную суть вещей. Он – видящий!».
Демон содрогнулся, но исключительно внутренне – внешне лже-Найрина Сайрен робко приблизилась к трону Золотого жреца, испуганно подняла ресницы, и мгновенно вновь опустила взгляд, в то время как Таэлран поедал ее глазами, как оголодавший зверь Мрака. И если бы в нем играло только желание, нет, жрец впервые ощутил азарт охотника, возжелавшего разгадать и выведать все повадки своей дичи.
– Леди Найрина Сайрен, – чуть растягивая слова, произнес он.
Девушка присела в реверансе, не в силах ответить.
– А вам, – Таэлран чуть подался к магине, – уже говорили, как вы… – он запнулся, поймав встревожено-испуганный взгляд.
«Я убью его! – окончательно заволновался Тахир. – Если только попытается в постель, я его просто убью!»
«Это вряд ли, – Ихар, стремительно перенастраивал доставшееся ему неважное старческое зрение. – Действительно вряд ли, Золотой опасен. Очень.»
– У вас удивительный взгляд, – продолжил Таэлран, вглядываясь в лицо магини, – удивительный, чарующий, нежно-игривый и мне кажется, вы, как и я, цените боль.
«А вот это по-нашему, – внутренне оскалился Тахир, – я очень-очень-очень ценю боль, но тебе это не понравится».
Однако отреагировал, как и полагалось.
– Что? – девушка стремительно отступила. – Что вы имеете ввиду? Архимаг Габор гарантировал мне неприкосновенность и обещал, что я встречусь с братом, я…
Таэлран мрачно откинулся вновь на спинку кресла. Его золотые глаза пристально вглядывались в магиню, словно он слой за слоем снимал ее кожу, намереваясь добраться до сути.
«Опасный тип, – нехотя признал Тахир».
«Более чем, – Ихар стремительно перебирал впитанные воспоминания Габора, пытаясь найти выход из ситуации».
– Ты хочешь увидеть брата… – задумчиво проговорил Золотой жрец.
«Используй эмоции, – скомандовал Ихар, – все ее эмоции!»
– Да, – пробормотала магианна Сайрен, – у меня больше никого нет…
И в глазах девушки дроу увидел отблески горящего дома, беснующуюся толпу, грязный доходный дом, госпожу Урас… и дикое чувство одиночества и потерянности. Дикое, болезненное, страшное.
– Бертран, – жрец между тем не отрывал взгляда от девушки, – приведи мага Сайрен.
Девушка вздрогнула всем телом, как тростинка на ветру, стремительно обернулась к выходу, туда, куда уходил крайне не довольный, но не посмевший возразить даже жестом, дроу.
– Это произойдет не скоро, – Таэлран взял свитки с доносами, поднял с колен и тот час же один из младших жрецов возник словно из ниоткуда, поклонился, принял переданное, и отступил в сумрак.
«Мы сможем перехватывать послания, – сделал вывод Тахир».
«Мы – сомневаюсь, потребуются еще наши, – ответил Ихар. – А теперь сосредоточься на роли, и никаких ошибок!».
Но случившееся дальше потрясло обоих демонов – Золотой поднялся. Легко, тягуче, как дроу, а затем шагнул к девушке. Испуганная Найрина Сайрен отшатнулась, но была поймана в тот же миг, обхватившим ее за талию жрецом. А затем медленно, неотрывно глядя в глаза своей новой жертве, Таэлран одну за другой вынул все шпильки, распустил темно-русые волосы, все так же неторопливо намотал на свой кулак и дернул, вынуждая магианну запрокинуть голову и вскрикнуть от боли.
Дроу улыбнулся, сверкнув клыками, и едва слышно попросил:
– Громче.
Ихар завершил просмотр воспоминаний и уже осознал, что будет дальше! Осторожно, стараясь не привлекать внимание и старательно демонстрируя испуг, он попятился к выходу, но был замечен:
– Следовало бы уползать, – насмешливо проговорил Золотой жрец.
Ислан Габор мгновенно опустился на четвереньки и бросился наутек, старясь ползти по-стариковски, и не забывая о кинжалах, застрявших в его теле.
Успел!
Едва поднялся, покинув тронный зал Таэлрана, увидел дроу, ведущего за собой бледного, осунувшегося, с серебром седины на висках юношу. Узнал мгновенно – видел в воспоминаниях магианны, но едва шагнул к парню, жрец вскинул руку.
Бесконтактный бой, что считался прерогативой лишь клана шайген, и воздушная волна смела демона напрочь. Сползая по стене вниз, Ихар уже понял – он не успеет вмешаться. Просто не успеет.
И все, что ему оставалось сделать, это отдать приказ:
«Не проси пощадить. Ты должен поверить в его смерть сразу!».
«Мне как-то не по себе, – сдавленно признался Тахир».
* * *
Ниран Сайрен шел как на заклание – уже знал, чем завершаются аудиенции у Золотого жреца. Знал и боялся. Не хотел признаваться в этом самому себе, но боялся до дрожи, до крика. И все равно шел, стараясь не выглядеть трусом. Он им и не являлся, просто имел представление о том, что сейчас будет. Темные коридоры, которые становились все темнее, по мере удаления от человеческих пещер – дроу не нуждались в ярком свете, мрачные охранники, их как раз становилось все больше, пасть входа в тронный зал. Именно пасть, вход был стилизован под зубы пещерных монстров.
Единственное, что удивило Нирана – это бросившийся к нему архимаг Габор, и юноша испытал некоторое удовлетворение, от того как это пресмыкающееся существо отбросил жрец Бертран. Габору не сочувствовал никто, все, что осталось к этому человеку – ненависть и презрение. Подлец просто обрек их на смерть. Всех их. И они гибли, медленно, но верно, один за другим… Но не время было думать о бывшем преподавателе.
