Разъяренный Арвиэль, взбешенно приказал:
«Немедленно во дворец, ты… ты…»
«Я. Сказал. Занят!» – рык, от которого зашипел песок.
И демон застыл, пытаясь осознать, что происходит. Слизнул кровь, прерывая связь, а затем безжалостно полоснул вновь, глубже, чувствуя, как кровь забивается под коготь, и позвал:
«Риш…»
На сей раз ответ пришлось ждать долго, внучка была далеко, и даже огню в крови демона требовалось время, чтобы преодолеть расстояние, но не минуло и минуты, как он услышал:
«Темных, дедушка.»
Он улыбнулся, услышав голос единственной внучки. С грустью подумал, что даже у нее – четверо сыновей, так что правнучки властитель Ада вероятнее всего так и не дождется.
«Тебя что-то тревожит? – встревожилась ведьма».
«Да, Риш, я чувствую надвигающуюся опасность.»
Он не стал спрашивать, что чувствует она – Риш так и не стала ведьмой в полной мере, она не могла ощутить.
«Василена тоже странно ведет себя в последнее время, – спустя недолгое молчание произнесла Благодать, – но вчера она была у Рэна, вернулась спокойная».
«Так и знал, что он в курсе, – выдохнул взбешенный Арвиэль».
«Рэн всегда в курсе, – демон словно ощутил улыбку внучки. – И если он еще не предупредил меня, значит ситуация под контролем».
Властитель Хаоса медленно опустился на песок, прикоснулся к нему окровавленной ладонью, глядя, как песчинки струятся меж когтей, и задумчиво спросил:
«Ты полагаешь, он сумеет справиться с Тьмой?»
«Тьму не пробудить, дедушка, – с мягким укором ответила ведьма».
Арвиэль не стал разубеждать внучку, лишь спросил:
«Как дети?»
И сидя на песке выслушал забавный, исполненный материнской заботы рассказ. Слушал, улыбался и чувствовал всем сердцем, как счастлива Риш. А ведь был против, до последнего против, мыслимое ли дело – высшая демонесса и вампир даже не из Хаоса. Рэн был единственным, кто поддержал ее, единственным, кто присутствовал на свадьбе. Первым, кто взял в руки старшего из сыновей – Влада. И сейчас Арвиэль думал о том, что его внуку свойственна какая-то непостижимая мудрость.
Попрощавшись с внучкой, он шагнул в грани и не спеша направился ко дворцу. Белое безмолвие срединных граней умиротворяло, тишина радовала сердце, свет настраивал на что-то возвышенное, доброе, светлое…
Арвиэль раздвинул грани и шагнул в ворота собственного дворца, чтобы застыть, потрясенным изваянием.
Дворец сверкал!
В лучах едва вошедшего солнца он искрился едва ли не всеми цветами радуги, а крылатые демоны продолжали натирать его, не прерываясь ни на секунду. Да что они! Вампиры, долженствующие с восходом солнца покинуть свой пост, мелкими веничками, выметали двор, стараясь не пропустить ни песчинки!
О том, кто может заставить демонов и вампиров настолько проникнуться рвением к исполнению поручений, Арвиэль знал, и потому, вновь шагнув в грани, миновал лестницу и вышел уже во дворце. Здесь так же было безукоризненно чисто.
Шумно выдохнув, властитель Хаоса направился туда, откуда ему уже доводилось вытаскивать внука.
Но масштаб происходящего потряс даже повелителя Ада!
– Я сказал смерть, – услышал Арвиэль, едва вошел в административный отдел.
Посеревший демон валялся перед столом слишком занявшего место Гривора принца Хаоса. Демона повелитель Ада знал – Нербиус, но вот чего он не мог знать:
– Это было двести лет назад, ваше смертейшество, двести лет же…
– Сдохнешь, – скучающим тоном небезызвестного бога подводных глубин ответил Эллохар, продолжая перелистывать бумаги. – И первый лорд твоей правой руки сдохнет, и четвертый, и даже второй левой руки и…
– Рэн, – мягко, едва слышно, позвал Арвиэль.
И в администрации все затаили дыхание, с надеждой глядя на властителя.
Надежда погибла, едва принц, не поднимая головы, ответил:
– Дед, я занят.
И все вновь вернулись к работе – горгулы таскали папки с документами из архивов, до которых уже добрался наследный принц, стригои, вносили пометки и разбирали дела вековой давности, бадзуллы ожидали распоряжений, демоны, продолжали надеяться на чудо, и бросали умоляющие взгляды на повелителя, причем как демоны осужденные, так и несчастные крылатые, в данный момент наводившие блеск на окна.
Арвиэль невольно улыбнулся и испытал желание уйти, оставив все, как есть, но в отличие от всех присутствующих, он видел то, что Эллохар пытался скрыть, направив свою бешенную работоспособность на дела Ада. И потому вновь позвал:
– Рэн.
В бешенстве отшвырнув от себя папки с такой силой, что всю администрацию на несколько мгновений заполнил дождь из документов, принц Хаоса вскинул голову, направил полный ярости взгляд на повелителя, и прорычал:
– Что?
«Он сейчас трансформируется второй раз, – неожиданно отрешенно подумал Арвиэль.»
Интуитивно ощутили опасность и все присутствующие, даже стригои, чья смерть наступила уже давно, невольно отодвинулись подальше от принца Хаоса. Что говорить о демонах – те боялись вдохнуть.
– Рэн, ты на грани, – очень спокойно констатировал повелитель Хаоса.
– Нет, я в полном порядке, – солгал Эллохар, жестом приказав ближайшему горгулу подать ему следующую папку.
Аривиэль усмехнулся про себя, но внешне ничем не показал, напротив, протянул осторожное:
– У меня здесь бочка янтарного эльфийского вина…
– Нет, – сухо, и решительно ответил магистр Смерти, вновь приступая к чтению документов.
– Огненное из предтеч Бездны, – искушающим тоном продолжил Арвиэль.
– К Бездне! – недвусмысленно отказался Даррэн.
И даже не обратил внимания, что когти его левой, придерживающей папку руки, начали стремительно увеличиваться.
«Совсем плохо, – понял Арвиэль».
И следующие несколько минут, как и все присутствующие, молча следил за внуком. Когти исчезли. Осужденный на казнь лорд Нербиус судорожно вздохнул, но даже не пошевелился. Ужас перед неведомой мощью принца словно сковал всех. А Арвиэль напряженно думал. Он, как никто знал, насколько Рэн ненавидел свою демоническую сущность. Ненавидел столь яростно, что впервые допустил трансформацию, лишь в Бездне, в момент, когда опасность грозила человечке Дэе Риате. И до этого момента, повелитель Ада искренне сожалел, что тогда, когда Рэн вернулся в облик темного лорда, он сумел сдержаться и не сделал своей ту, которую любил. С тех пор, как план не удался, Арвиэль испытывал смешанные чувства – с одной стороны он искренне восхищался и гордился сдержанностью внука, но с другой, отчетливо понимал, что всем было бы проще, поступи он согласно своей натуре. А так дружба, благородство, великодушие, совершенно не свойственные демонам…
