Недоуменно вскинув бровь, Хеарин думала сказать, что тут что-то точно будет, уж она-то знала, но решила уточнить заинтересовавший момент:
– А с чего, хвостатый, ты взял, что магианна во вкусе магистра?
Пожав плечами, Хернан ответил:
– Так он в борделе показал, какие нравятся.
– Что? – от удивления вампирша вскочила. – В каком борделе?!
Осознав, что вообще зря сказал, Ааран поднялся, поморщился, и нехотя пояснил:
– В моем клане, когда исполняется четырнадцать лет, оборотень впервые познает женщину. Там обычай такой, древний, отец и старшие члены рода, рассказывают что там и чего, и отводят в место, где оборотень может выбрать женщину и…
Хеарин медленно опустилась обратно на пол, внимательно глядя на оборотня. Хернан повел плечом, словно отгонял что-то назойливое и вообще неприятное, и продолжил:
– А моих всех… вырезали же, – голос его дрогнул.
– И? – почти шепотом спросила девушка.
Адепт Смерти глянул в окно, и продолжил:
– И когда мне исполнилось четырнадцать, я сидел один в комнате, не сказал даже никому. Первый курс, все запуганные, да сама знаешь, тяжело было. А тут еще этот день, и сидишь, вспоминаешь всех, кого уже нет и… – он неожиданно улыбнулся, и продолжил: – И тут вваливается магистр, прошел, сел на кровать, посмотрел на меня, в угол забившегося, и такой «А сейчас, Ааранчик, я тебе поведаю, откуда дети берутся!».
– Так… – Хеарин смахнула неизвестно как появившиеся капельки на ресницах, – так мы же размножение видов на первом курсе проходим.
Клыкасто улыбнувшись, оборотень ответил:
– Да, но… но он так рассказывал, ты бы слышала. А потом мы пошли в бордель и сначала до полуночи обсуждали всех имеющихся там женщин, а потом выбрали одну, которая мне действительно понравилась, и… И это была лучшая ночь в моей жизни.
Вампирша подтянула ноги, обняла руками колени и тихо спросила:
– Даже лучше, чем было бы с отцом?
Ааран ответил не сразу, но ответил уверенно:
– Да. Отец и братья любили злые шутки, да и посмеяться надо мной не брезговали, я же последний в семье, щенок был… С магистром все было не так, по-доброму как-то, радостно, и я себя мужчиной чувствовал, смелым, решительным, важным.
Он замолчал, после взглянул на вампиршу и с удивлением понял, что она плачет.
– Хеарин, к Бездне, ты чего?
Торопливо вытерев слезы, адептка Смерти хотела было отмахнуться от вопроса, но вдруг сжав пальцы, тихо ответила:
– Когда девушке в моем клане исполняется двадцать семь, она имеет право появиться на первом балу в честь Тьмы, а я… – она прикусила губу настолько сильно, что капелька крови заскользила по клыку, и это заставило Хеарин опомниться. – А я отверженная, – прошептала девушка. – Отверженная, понимаешь? И мне нечего было мечтать ни о свадьбе, ни о самом грандиозном балу в ДарХашшаре, ни даже о том, что родной отец посмотрит в мою сторону. Я вообще всегда мечтала, что закончу Школу Искусства Смерти, вернусь и вот тогда он поймет, что его дочь чего-то стоит. Я и в день бала так думала, сидела на лекции и представляла, как вернусь в клан. Как пройду по галерее славы, как… А тут открывается дверь, входит магистр, смотрит на всех так сурово, а затем говорит «Варнаи, пошли платье выбирать, у тебя бал сегодня».
Оборотень улыбнулся, резко встал, подошел, сел рядом с вампиршей, протянул ей чистый платок и тихо спросил:
– И какое было платье?
– Волшебное, – выдохнула адептка Смерти. – Оно и сейчас в шкафу висит – светло-синее, в россыпи сапфиров, и туфельки лежат в коробке, и драгоценности. И я никогда не забуду лицо отца, когда сам принц Хаоса, пригласил меня на первый танец…
– ДарХашшар, это же вообще глушь, – вспомнил Ааран.
– Вот-вот, – девушка улыбнулась. – Мой кинжал теперь висит в галерее славы, а клан ждет возвращения из школы, и больше никто не вспоминает, что я грязная полукровка.
Где-то вдали раздались глухие ругательства.
– Колесо сделали, – прокомментировал оборотень.
– Беги, – вампирша поднялась, – как с магистром свяжешься, возвращайся, только мы, похоже, уже едем к Шилли.
– Понял, – подхватив плащ, адепт Хернан покинул чайную.
Адептка Варнаи широко зевнула, вытерла слезы, улыбнулась тем, далеким и таким приятным воспоминаниям и поспешила на выход – к чайной уже подали двуколку.
* * *
Третье королевство. Сарда
Найрина Сайрен
Я находилась в подавленном настроении и дело не в усталости, и даже не в том, насколько я была расстроена. Что-то происходило, что-то странное, давящее, неправильное.
– Найри? – Алех протянул руку, коснулся моей ладони.
– Все хорошо, – я постаралась улыбнуться, зная, что в предрассветных сумерках улыбка будет замечена. – Ты доволен открытием?
– Шутишь? – Шилли старший хмыкнул. – Это был фурор!
Герман, правивший на козлах, обернулся и добавил:
– Это новый уровень, Найри, и мы первые, кто вообще шагнул на него из торгового сословия.
Не совсем понимая, о чем они, кивнула, все так же с улыбкой.
– Нужно будет штат пекарей увеличить, и двух поваров выделить для чайной, – начал размышлять вслух Алех, – господин Меллоуин дал инструкции на первое время, пока буду следовать им.
Снова кивнула, чувствуя, как сжимается сердце. Чувствуя на себе взгляд. Чужой взгляд. Внимательный, оценивающий, пристальный. Взгляд, от которого останавливалось дыхание, немело тело, хотелось сжаться, спрятаться, скрыться…
* * *
Третье королевство. Сарда
Адепты Смерти
Хеарин остановилась, едва ощутила изменения временного пространства. Замерла, тяжело дыша, огляделась. Внешне ничего не изменилось – утро, просыпаются в домах торговцы, слышны шаги, скрип дверей, сонные голоса… Но не поют птицы! Не ощущается и дуновенья ветерка! Не…
«Чистокровная» – шепот раздался близко, слишком близко.
Прямо за ней.
Вампирша стремительно крутанулась, единым слаженным жестом извлекая клинки из рукавов…
Никого!
Замерла, напряженная, готовая мгновенно дать отпор и вздрогнула, вновь за спиной услышав:
«На тебе печать Смерти, адептка».
Снова развернулась, взбешенная, разъяренная, опасная.
И никого.
Никого, но по земле пошла рябь…
– Дух-хранитель престола Преисподней! – потрясенно выдохнула Хеарин.
И пожалела о сказанном, едва поколебавшийся воздух, открыл того, кто скрывался.
