Стоящая в операционной Хеарин так и не поняла, почему вдруг сорвались с места Ссагрус и ДахрадЭкхар, едва не вскрикнула от неожиданности и с трудом удержала иллюзию, скрывающую их присутствие от людей.
Дернулись и целители. Нет, они не увидели происходящего – иллюзии Хаоса отличались устойчивостью, но ощутили как порыв ветра, так и изменения в магическом фоне.
– Темные? – задумчиво проговорил Лориес, не отрываясь от операции.
– Вы полагаете, что это могут быть темные? – так же не прерывая ни на миг поддержания работы сердца, переспросила Найрина.
– Больше некому, – усмехнулся маг. – Если только, – насмешливый взгляд на магианну Сайрен, – божественная благодать не снизошла разом на всех подавальщиков «Магии чая».
Хеарин едва не присвистнула, услышав подобное. Впрочем, для нее это объясняло многое – к примеру куда из городской лечебницы делись почти все целители с заблокированной магией.
– Простите? – Найри, в отличие от наблюдательной вампирши перемен в лечебнице не заметила.
– Я говорю, – профессор Лориес завершил спаивание тканей оперируемого и приступил к обработке шва, – что вдохновленные вашим примером, наши коллеги массово отправились устраиваться на работу в открытую при вашем непосредственном участии «Магию чая», в надежде, что непосильный труд и задушенная гордость, умолят богов снизойти до них ничтожных и вновь подарить вожделенную магию.
Магианна Сайрен даже не пошевелилась, продолжая контролировать сердце и дыхание пациента, но приняла четкое решение по завершению операции сбегать в чайную. Именно сбегать – чтобы предупредив Алеха, максимально быстро вернуться обратно.
Стук в дверь, затем заглянувшая сестра милосердия, торопливо проговорила:
– Роженица, тяжелая, первородка. Пятые сутки пошли, из Кавача доставили.
Пять суток. Найрина и профессор Лориес переглянулись – то, что ребенка уже не спасти поняли оба. Трое суток – шанс есть, пять – ни единого, милостью богов бы мать спасти и сохранить у нее все репродуктивные функции в норме.
– Вторая операционная, – глухо произнес целитель.
– Да, господин, – упавшим голосом ответила сестра, вмиг все поняв.
В ее глазах мелькнули слезы, однако глаза целителей оставались сухими. Не время плакать, не та ситуация, в которой можно расслабиться.
– Завершаем, – скомандовал Лориес.
– Да, профессор, – отозвалась магианна Сайрен.
Хеарин только укоризненно головой покачала – она откровенно не понимала, как эта юная человечка еще держится на ногах. И почему продолжает тратить себя на этих бесконечных больных. Нескончаемых. Пострадавших настолько, что некоторых было бы проще убить. Зато адептка Смерти заучила десятка три названий человеческих болезней и теперь была уверена, что на пересдаче «Анатомии человека» точно заслужит высший двенадцатый бал и тогда всей группе нос утрет.
Операция была завершена, целители вверили пациента заботам сестер, вышли в подготовительную. Магические перчатки были сняты и уничтожены, халаты стремительно сняты, и маги вышли в коридор, чтобы войти в двери напротив, где их уже ждали новые халаты, перчатки, повязки на лица. Хеарин следовала за ними, испытывая чувство стыда по поводу того, что сама не принимает санитарных мер.
А вот в операционной на кушетке металась девушка, совсем юная, уже тщательно вымытая, и подготовленная к операции, для которой ее огромный живот был обнажен и покрыт дезинфицирующим раствором. Магианна Сайрен на миг остановилась у двери – посиневшие губы, темные круги под глазами, посиневшие ногти… она поняла, что девушка умирает. Профессор Лориес так же отчетливо это понял.
Адептка Смерти ничего не поняла, она стояла, открыв рот от изумления, и смотрела на ходящий ходуном живот роженицы. На него же и обратили внимание целители.
– Сейчас-сейчас, милая, потерпи, – Лориес подскочил к девушке, проявив удивительную для его лет прыть, торопливо разместил ладонь на холодеющей коже, закрыл глаза и прошептал: – Заархена.
«Заархена» – заклинание передачи жизненных сил! Найрина вовсе не ожидала от язвительного профессора подобной доброты. И лишь шумно выдохнула, когда синева почти мгновенно покинула лицо роженицы, а сама она вздрогнула и открыла глаза.
В тот же миг в операционной почему-то четко ощутился запах крови, а вот испуганного вопля «Ммммагистр, они… они… они тут этого пробуждают!» – никто не услышал.
– Вот и умница, голубушка, вот и правильно, дорогуша, – начал уговаривать профессор, начиная делать легкие поглаживающие нажимы на живот. – Нас как зовут?
У селянки оказались удивительно красивые нежно голубые глаза, и эти глаза с ужасом смотрели на всех – на профессора Лориеса, продолжающего целенаправленно наглаживать живот, одновременно стимулируя родовой процесс, и на сестер милосердия, вмиг сообразивших, что именно делает маг и потому поднимающих и сгибающих в коленях ноги роженицы, и на магианну Сайрен, расположившуюся в изножье кушетки, чтобы принять роды.
– Хорошая женщина, сильная, – продолжал приговаривать Лориес. – Сайрен, отойдите вправо на четыре шага и подготовьтесь принять дитя в защитный кокон. Формировать начинайте уже сейчас. Госпожа Тамишан, ноги роженицы обработать мазью от ожогов, максимальный слой, я стабилизирую, госпожа Акаф, мокрые простыни, госпожа Наргате, сбегайте за санитарами, предупредите, что у нас тут сейчас будет пожар.
Исключительно воспитание позволило Найрине сдержаться и не задавать лишних вопросов, сестры так же не проронили ни звука, ринувшись выполнять поручения – авторитет Лориеса был велик.
И только роженица испуганно выдохнула:
– Пожар?
– Да-да, миленькая, – заулыбался профессор. – А как вы думали дракончика на свет произвести?
Госпожа Тамишан вскрикнула, и приступила к нанесению мази непомерно огромным слоем, с ужасом поглядывая туда, откуда собственно…
– Ребеночек, – продолжил Лориес все так же наглаживая живот, – он же при рождении боль испытывает, тяжело же ему родовые пути головкой раздвигать, а когда больно – кричит. Это обычный младенчик просто криком кричит, а ваш, голубушка, с огоньком вопить будет.
Магианна Сайрен невольно глянула на профессора с откровенным недоумением, но тот проигнорировал ее взгляд и обратился к роженице с вопросом:
– В горах у кристальных озер зачатие произошло?
Тактичность была не тем качеством, за которое ценили целителя Лориеса. Селянка покраснела, кивнула, затем отрицательно помотала головой и прошептала:
– Он меня… любит, мы любили, мы…
На лице целителя промелькнуло странное выражение, и одной этой гримасы Найрине хватило, чтобы понять – о любви тут и речи не было. Когда дракон любит, женщина рожает у него в пещере, а не остается один на один с родами, с которыми ее тело без магии крылатых справиться не в состоянии. В целительстве подобные случаи были известны, и тогда сгорали целые деревни, а мать и дитя погибали в мучениях.
