Не глядя ни на кого из присутствующих, я торопливо вышла, и закрыла за собой двери, встретив усталый и какой-то раздраженный взгляд господина Эллохара.
– Что? – хмуро спросил он, заметив, как я на него смотрю.
Я не нашлась, что ответить. Внутренне я решалась на шаг, за который, и я более чем убеждена в этом, буду корить себя всю оставшуюся жизнь. Ведь он любитель женщин, в этом не приходилось сомневаться. Причем любитель распутных женщин, а это никак нельзя было назвать достоинством. А еще он язвителен и достаточно жесток, но, несмотря на злые слова, всегда готов прийти на помощь… мне, так уж точно. И как бы я не была обижена, сколь бы не негодовала, я смотрела на это не красивое, но столь притягательное лицо, на несуразно длинное худощавое тело, в его светло-синие, с удивительным серым отблеском глаза, на четко очерченные губы… Я никого никогда не целовала сама, кроме родителей и няни, а сейчас собиралась повести себя как распутная женщина, но… Но если это то, чего господин Эллохар от меня желает, если это доставит ему радость хоть в сотую долю равную моей благодарности за меня, за таверну и за спасение сегодня матери и ребенка, я готова стать распутной женщиной.
– Мне не нравится твой взгляд, – неожиданно произнес господин Эллохар. – И мне так же не нравится, что проведя сутки на ногах, ты, вместо того чтобы спать заявилась в лечебницу. И еще мне не нравится, что пашешь на износ, совершенно забыв о себе! И что ввязываешься в авантюры с рождением дракона, способного спалить тут все первым криком! И…
Я даже не вслушивалась в его слова, и не смогла бы услышать, наверное. Сейчас я слышала только свой внутренний голос, который используя все доводы разума, отговаривал от совершения задуманного… Но я оттолкнулась от двери, стянула платок с лица, шапочку с волос, перчатки, уронила их на пол и медленно подошла к самому невероятному мужчине из всех, кого когда-либо знала. И почему-то в этот момент мне вспоминалось лишь то, как он держал меня за руку, как обнял, когда я расплакалась, как попросил налить ему чаю…
И подойдя близко-близко, я едва слышно попросила:
– Наклонитесь, пожалуйста.
На лице господина Эллохара отразилось что-то странно-потрясенное, и он тихо спросил:
– Зачем?
Зажмурившись изо всех сил, я обняла мужчину за шею, потянув заставила наклониться и, задержав дыхание, прикоснулась к его губам.
И растерялась.
Я не умела целоваться, не умела и не знала как, я лишь замерла, ощущая это недопустимое прикосновение всем телом, чувствуя как закружилась вмиг голова и понимая что, мне невероятным образом хочется, чтобы сейчас сделал что-то он… Хоть что-то. Обнял, поцеловал, что-нибудь. Но господин Эллохар продолжал стоять полусогнувшись и никак не отреагировал на мое изъявление благодарности. Он просто стоял и… все.
Медленно отстранившись, я открыла глаза, увидела его задумчивый взгляд и услышала:
– Это что сейчас было, Найриша?
Мгновенно убрала руки, отступила и поняла, что глаза жгут совершенно непрошенные слезы. Абсолютно непрошенные, и что мне стыдно. Безумно стыдно.
– Ну? – холодно вопросил аристократ. – Я жду ответ!
Я растерялась окончательно. Глядя на господина Эллохара, я видела только гнев, раздражение, глухое недовольство и злость. Злость на меня и…
– Это была благодарность, – прошептала я, испуганно отступая.
Потому что почему-то показалось, что передо мной вовсе не человек, а… темный. Глаза как-то совершенно неожиданно стали ярче, кожа темнее, черты лица резче, плечи шире и в общем… Но мне ведь показалось, потому что в дальнейшем господин Эллохар выглядел как человек, и этот человек гневно прошипел:
– Благодарность?!
Лицо мужчины исказила такая гримаса, что я сделала еще шаг назад. А затем испытала вполне резонное возмущение! По какому праву он выражает гнев? Откуда вообще столько злости? И за что? За то, чего он сам столь недвусмысленно добивался?!
И не сдержавшись, я возмущенно произнесла:
– Это ведь именно то, чего вы от меня добивались, господин Эллохар, не так ли?! Именно это вы мне намеревались показать, демонстрируя те книги! Об этом говорили! Так к чему теперь ваша ярость! К чему? Вы желали поцелуя в качестве благодарности? Вы его получили! Я не вижу причин для гнева!
Мне хотелось высказать и все остальное, что накопилось в душе, и отдельно про тех женщин и сломанные ноги Алеха и господина Мирвара. Но остановил взгляд – какой-то вмиг потухший, печальный, усталый взгляд господина Эллохара и я не стала этого говорить. А осознав, что я умолкла, этот невероятный мужчина вдруг тихо произнес:
– Прости.
И по моим щекам потекли слезы. Я не хотела плакать, не при нем, я не желала вообще касаться этой темы, и… не хотела, чтобы он знал.
– Прости меня, Найриша, – едва слышно повторил господин Эллохар.
Я опустила глаза, глядя в пол, который расплывался из-за слез.
– Мне очень хотелось в тот вечер, подарить тебе то единственное, что могло сделать тебя счастливой, – негромко продолжил господин Эллохар. – Но я не смог, прости. И за тот поцелуй, который я мечтал подарить тебе, а отдал другой, и за то, что не решился показаться тебе на глаза, несмотря на то, что был на открытие чайной.
Слезы потекли втрое быстрее. Я просто стояла и плакала, не в силах сдержаться, не в силах посмотреть на него, не в состоянии ответить что-либо.
– И за то, что сейчас не оценил, – совсем тихо добавил он. – Просто видел, как тяжело было тебе решиться на это… Благодарность не повод для поцелуя, Найриша, я от тебя хотел совершенно иных чувств.
Я прижала ладонь к губам, только бы не зарыдать в голос при нем.
– Прости, – едва слышно.
В ответ я не смогла произнести ни слова. И он тоже промолчал. А затем, спустя несколько минут, все так же тихо произнес:
– Мой подарок ждет тебя в приемной. Его было непросто достать, и ему очень нелегко пришлось и потребуется твоя помощь, но все же… – Господин Эллохар замолчал, а затем тихо добавил: – Мне не нужны поцелуи из благодарности, Найрина.
И я услышала, как хлопнула, закрывшись за ним, дверь.
И словно что-то оборвалось в груди. Я не ждала извинений, я даже не предполагала, что мой поступок он воспримет так, я поняла, что ему больно, очень больно, как и мне. И не прошло и минуты, как позабыв о гордости, о чести и даже о чувстве собственного магического достоинства, я бросилась следом за ним, едва не сбив с ног вошедшую сестру Генран.
Поспешно извинившись, я бросилась в коридор и подхватив юбки побежала, слыша стук собственного сердца куда отчетливее, стука каблучков по полу. Промчалась через весь длинный выбеленный коридор, толкнула натужно заскрипевшие двери, ворвалась в приемный покой и…
Я не сразу увидела его, пошатывающегося в потрепанной мантии адепта боевого факультета, со всклокоченными волосами, слишком бледной кожей, растерянным взглядом зеленых каких-то потускневших глаз и искусанными в кровь губами. Я не сразу узнала собственного брата, и не поверила, услышав из уст одной из сестер: «Вы Сайрен. Боевой маг Ниран Сайрен. Здесь ваша сестра, я сейчас позову ее».
