– Очень, – я выключила воду, вновь поставила сковороду на огонь, повернулась к брату и раз в сотый, наверное, сказала: – Прости.
И никак не ожидала, что он вдруг вспылит, и, вскочив, заорет на меня:
– Значит «прости», да? То есть тебе просто стыдно, но ты даже на мгновение не можешь представить, что чувствовал я, скованный и лишенный магии, когда ты помчалась на улицу, в компанию одуревших от собственного могущества магов! Ты хоть понимаешь, что я чувствовал, Найри?!
Мне было неприятно, что брат кричит на меня, и в этот момент я очень порадовалась присутствию и госпожи Шилли и Германа. Впрочем, я все равно ответила Нирану и ответила честно:
– Я – целитель, мне ничего не угрожало…
Ниран, вскинув руки, словно призывал небо в свидетели, рухнул обратно на стул, простонал и тихо сказал:
– Дура.
Вспыхнув, я чуть не забыла о том, что сковорода уже раскалилась. К счастью, здесь была тетя Франни. Отодвинув меня, она вымыла руки, налила на сковороду масло, и поставила жариться четыре, а не пять пирожков, как я обычно ставлю, на мой удивленный взгляд пояснив:
– Так бока лучше подрумянятся.
Герман же, присев на подоконник, вдруг спросил:
– Найри, ты искренне веришь, что маги ничего бы тебе не сделали?
Вернувшись к столу и начав раскатывать тесто, я ответила:
– Я – целитель, Герман, целители неприкосновенны для любого мага, это аксиома.
На кухне вдруг стало тихо, и в этой тишине, я успела раскатать пять кружочков теста. И тут Ниран сказал:
– Найри, а ставить Метки Смерти на детей разве не запрещено?
Скалка выпала из моих рук, примяв очередную заготовку для пирожка.
– Или может магам можно нападать на кварталы торговцев? – задал следующий вопрос брат.
Я сглотнула, продолжая смотреть на стол.
– Найриша, – голос Нирана теперь стал издевательским, – ты тут так старательно привыкаешь к новой жизни, пирожки печешь, носки вышиваешь, на кухне, не знаю, заметила ли ты, но я заметил – убираешься без магии, а сама, своими руками. Ты приняла новые правила новой жизни во всем, что касается бытовой сферы, но ты никак не можешь понять – наш мир, мир господства магов, рухнул! И теперь нет тех, веками устоявшихся правил, которые запрещают ставить Метки смерти на детей и насиловать молоденьких красивых целительниц! Нет правил, Найри! Нет больше наших законов! Ничего нет!
Хорошо, что с нами были госпожа Шилли и Герман, очень хорошо, иначе я разревелась бы, а то и скатилась до истерики. Больно. Очень больно стало, Ниран же еще и добавил:
– Мама всегда говорила «Найриша очень добрая девочка, она не понимает жестокости мира и ее нужно беречь». Мы и берегли, и я, и мама, и отец, и няня. Тебя и в группу Соер отдали, потому что она за своих адептов готова была глотку разорвать даже ректору, и вас, всю группу, вообще никто никогда не трогал в академии. Ни адептских злых розыгрышей, ни шуток, ничего. Ты так и выросла, не видя реалий этого мира, не осознавая опасностей, не понимая вообще всего, что выбивается из рамок твоего «добренького» мира! Да открой же ты глаза, Найри! Мир другой! Реальность другая! И…
Наверное, это стало моей последней каплей.
Медленно, дрожащими руками взяв скалку, я принялась вновь раскачивать тесто, и тихо ответила:
– Если мир полон жестокости, это еще не значит, что ее нужно пускать в свое сердце. Сегодня был очень сложный день, Ниран, пожалуйста, давай закончим этот разговор.
И принялась лепить пирожки. Молча, и не поднимая головы, чтобы никто не увидел, моих слез.
– Вообще-то разговор мы еще не начали, – тихо произнес Герман. – Найри, тебе нужно уехать из столицы.
– Это так, Найриша, – добавила тетя Франни.
И мне стало понятно, почему они пришли. Медленно набрала ложкой мясного фарша, поставила в пирожок, закрепила концы. Взялась за следующий.
– Я знаю Трея, – Ниран принялся нервно постукивать пальцами по столу, – и то, что сегодня произошло, он не забудет. Допустим, в лечебнице ты под защитой Лориеса, а он сегодня всем показал, на что способен, но дома… – голос брата оборвался. – Еще и я без магии!
Герман вдруг усмехнулся и спросил:
– Так ты поэтому на кухне у окна сидишь? – оглянулся и добавил: – А, ну да, улица только отсюда просматривается. Найри, а ты снять блокировку не можешь?
Я отрицательно покачала головой.
– Да, дела, – вздохнул Герман.
Госпожа Шилли, переворачивая пирожки, как-то странно изменившимся голосом спросила:
– Найри, а с девушками со Сдобного переулка что там?
– Не знаю, – искренне ответила я, – ими занималась магианна Соер, после к ней присоединился профессор Лориес.
– О чем я и говорил, – зло сказал Ниран.
Я даже не посмотрела на него, продолжая заниматься пирожками.
– А почему ты не помогала с девушками? – как-то все так же странно, проникновенно-мягко вопросила тетя Франни.
Пожав плечами, ответила:
– Возможно, профессор Лориес и магианна Соер сочли, что у меня недостаточно квалификации.
На кухне вновь стало тихо, только шипение масла было слышно, затем госпожа Шилли произнесла:
– Найришенька, доченька, тебе нужно уехать из столицы.
* * *
Третье королевство. Сарда
Иллиан Трей
Бежали как последние трусы! Как…
Иллиан в очередной раз сплюнул, вспоминая тот позорный момент, когда все маги, взметая пыль, умчались от престарелого профессора, древнего даже по меркам магов и его зеленой ученицы. Впрочем, тут Трей лукавил – Найрина Сайрен, которую он помнил сопливой адепткой несгибаемой Соер, стала на редкость привлекательной. Магианне, насколько он помнил, было чуть больше семнадцати и расцвела сестричка трусливого Нирана весьма и весьма, настолько, что, даже убегая прочь, Трей несколько раз обернулся. Красивая, полная силы, элегантная, истинная леди, к тому же магиня! А все магини должны принадлежать магам – это закон. Найрина же, насколько он успел выяснить, спуталась с братьями Шилли, то ли старшим, то ли младшим, тут мнения народа расходились. Но однозначно – спуталась! Нарушила закон, и спит с кем-то из низкосортных торговцев! И именно он, Трей, должен положить этому конец!
И призвав пространственную магию, один из талантливейших адептов боевого факультета разом переместился в спальню маленькой двухкомнатной квартиры. Переместился и застыл, потрясенный невероятной картиной – на стуле, закинув обе ноги в черных высоких сапогах на стол, сидела вампирша. Рядом с ней высунувшись наполовину из стены обнаружился огромный змей, судя по черным шипам и ярко-алому цвету глаз выходец из Бездны. И оба смотрели на него, смотрели пристально и ехидно улыбались. Особенно издевательской выглядела почему-то улыбка змея.
