– Ну да. Теперь я должна вспомнить кого-либо из знакомых, кто ходил в политех, и спросить тебя о нем… Через несколько минут между нами уже завяжется беседа. Вот так это делается в Балтиморе.
Он перебирал ключи, хмыкая.
– А какую школу посещали вы, мисс Корси? Брин Мор? Гаррисон Форест? Я слышал, там все девчонки – блондинки.
– Может быть, но не все блондинки ходят в Гаррисон. Я училась во Френдз.
Он наконец нашел нужный ключ и отпер двери.
– Там преподают квакеры. Учащиеся старательные, но социально ограниченные.
Кейт улыбнулась.
– Похоже на то. А чем ты занимаешься сейчас?
– Я на втором курсе инженерного факультета в колледже Лойолы. – Он открыл перед ней дверь. – А ты?
– Я на первом курсе, изучаю архитектуру в Мэрилендском колледже.
Они вошли в дом, и к ним тотчас поспешил высокий лысеющий мужчина.
– Донован, ты сегодня рано. А кто твоя подружка?
– Это Кейт Корси, – ответил Донован. – Ее надо подвезти в пригород. Я подумал, что ты позволишь мне взять вашу машину. Кейт, познакомься с моим дядей Фрэнком Руссо.
Она улыбнулась хозяину своей самой лучезарной улыбкой.
– Очень приятно, мистер Руссо.
– Называй меня просто Фрэнк, – звучным баритоном отозвался тот, жестом приглашая ее пройти.
Они с Донованом были похожи. Кейт решила, что сестра Фрэнка была матерью Донована – это объясняло, почему цвет лица у парня немного темнее, чем того требовала ирландская внешность. Возможно, в его жилах текла смесь ирландской и итальянской крови, в Балтиморе полным-полно ребят, появившихся от этнически смешанных браков. Русские женились на гречанках, латышки выходили за ирландцев.
Фрэнк громко позвал:
– Конни, иди познакомься с подружкой Донована.
Жизнерадостный альт откликнулся из кухни:
– Он что, привел девушку? – Появилась пухленькая миловидная женщина с седеющими волосами и, одним взглядом окинув испачканные атласные туфельки Кейт, ее белое вечернее платье и мужскую куртку, заявила: – Хорошенькая какая, даже лучше той немецкой овчарки, которая пришла за тобой домой в прошлом году.
– Ну, не знаю. Овчарка была действительно ничего себе. – С озорным огоньком в глазах Донован представил их друг другу: – Кончетта Руссо, Кейт Корси.
Кейт поняла: он хотел увидеть, как поведет себя девушка из высшего общества, попавшая в гости к типичным итальянцам. Она взяла руку Конни в свои.
– Здравствуйте, миссис Руссо. Я поссорилась с отцом и уже собиралась идти домой пешком, но Донован спас меня, не дав превратиться в сосульку.
Хозяйка одобрительно кивнула.
– Хороший мальчик. Фрэнк, пусть он возьмет машину, Кейт не одета для мотоциклетной прогулки. Но сначала пойдем покушаем.
Донован взглянул на Кейт.
– Ты голодна?
– Просто умираю с голоду.
Ничто так не возбуждает аппетит, как семейная ссора. Кухня у Руссо была большой и сияла чистотой, ее явно перестраивали и расширяли. Агент по продаже недвижимости, возможно, сказал бы, что дом слишком хорош для этого района, но любому нормальному человеку понравилась бы теплая, гостеприимная кухня, полная дубовых шкафчиков и соблазнительных запахов.
Конни высыпала в кастрюлю с кипящей водой щедрую порцию макарон, потом помешала соус, кипящий на соседней конфорке.
– Хорошо получается. Не хочешь попробовать, Кейт?
– С удовольствием. – Кейт несколько раз подула на полную ложку густого красного соуса, а потом попробовала его.
– Великолепно! Вы добавляете красное вино, правда?
Конни просияла.
– Ты поняла. Ничто другое так не улучшает вкус и аромат.
– Моя мама всегда добавляет кьянти в соус, хотя бабушка Корси утверждает, будто ни одна настоящая итальянка не использует для этого вино. Но она сама с Сицилии, так что – кто знает?
Кейт взглянула на Донована. Тот наблюдал за ней, приятно удивленный.
– Это зависит от семьи. Моя мама добавляла вино, и бабушка тоже, все женщины в нашем роду еще с тех пор, как Цезарь носил памперсы. – Конни указала на бутылку с самодельной наклейкой. – Я добавила немного лучшего кьянти кузена Джузеппе, вот почему у соуса такой богатый аромат.
Они продолжали болтать, пока Конни накрывала на стол, откидывала макароны, поливала их кипящим соусом. С ломтями хлеба и стаканами вина от кузена Джузеппе это была пища богов. Во время еды Конни успела расспросить Кейт обо всем, начиная с того, в какую школу та ходила.
Они уже смаковали рождественские печеньица, когда в комнату вошла малышка, одной рукой тянувшая за собой замурзанного игрушечного кролика. Конни любовно улыбнулась.
– Познакомьтесь с моей внучкой Лиззи, любительницей компаний. Родители оставили ее нам на выходные, надеясь в тишине и покое поработать над созданием маленького братика для нее.
Взрослые засмеялись, а Лиззи подошла к Кейт и, глядя на нее огромными темными глазищами, спросила:
– Ты принцесса?
Кейт потребовалось некоторое время, чтобы понять: вопрос возник благодаря ее роскошному бальному платью.
– Извини, Лиззи, но я не принцесса.
Личико Лиззи стало таким разочарованным, что Кейт решила: честность не всегда лучший способ общения с детьми. Опустившись на одно колено, она сказала:
– Ну по крайней мере не всегда. Но каждая девушка может превращаться в принцессу по особым случаям.
Лиззи оживилась, услышав это, и тогда Кейт сняла с корсажа слегка помятое украшение, убрала булавку и отдала кружевные цветы малышке.
– Когда мужчина дарит девушке цветы, в этот вечер она становится принцессой.
Лиззи взяла украшение и зарылась в цветы крошечным носиком.
– Ну раз мы с этим разобрались, – проговорила Конни, – то пора в кровать, юная леди.
Она уже поднималась с места, но тут встал Донован.
– Я отнесу ее в спальню, тетя Конни. Мне все равно надо захватить пальто.
Он поднял Лиззи на руки, и девочка счастливо взвизгнула, повторяя его имя. Любовь, отразившаяся на лице Донована, заставила Кейт растрогаться. Конечно же, он наполовину итальянец. Обожать детишек – это у них в крови. Он собрался унести малышку, но та протестующе замахала цветами, глядя на Кейт:
– Поцелуй!
Кейт приняла Лиззи из рук Донована, с удовольствием вдыхая запах маленького ребенка. Как можно не любить детей? Она поцеловала девочку в мягкую щечку.
– Ты будешь принцессой много-много раз, Лиззи.
Довольная малышка с уже закрывающимися глазами доверчиво перешла на руки к Доновану, и он унес ее. Через несколько минут он вернулся, одетый в темную парку, на которой белели снежинки.
