– Я не пойду к врачу. Хороший скажет, что я такой, какой есть. А плохой внушит тебе ложную надежду, а мне будет внушать мысль, будто я взбунтовавшийся извращенец, что неправда. Я просто… только в одном отличаюсь от остальных.
– Том, может, ты хотя бы попробовал, пока папа не свыкнется с этой мыслью, – очень тихо проговорила Кейт.
– Он не свыкнется, Кейт. И если я сдамся сейчас, то потеряю себя навсегда.
Голосом, дрожавшим от душевной боли, Сэм сказал:
– Если ты отказываешься меняться, то убирайся из моего дома сейчас же. И никогда не возвращайся.
– Это и мой дом, – вмешалась Джулия. – Мои дети всегда здесь желанные гости.
Взревев от ярости, Сэм смахнул со стола винные бокалы, которые разбились, оставив на ковре кроваво-красные потеки.
– Черт побери, Джулия. Если ты позволишь этому… этому дегенерату приходить в мой дом, то, клянусь Господом, я сам уйду отсюда прочь!
– Ты можешь уйти отсюда, Сэм, но тебе никуда не деться от своего фанатизма и гордыни. – Слова Джулии были очень выразительны, но ее лицо застыло как маска.
Боже мой, неужели ее матери придется выбирать между мужем и сыном? Кейт прижала руку к животу, стараясь унять возникшую боль и с горечью осознавая, что их семья никогда уже не будет прежней.
Том вмешался:
– Все в порядке, мама. Твое место здесь. Я устроюсь. – Отцу он сказал: – Не волнуйся, я не запачкаю своим присутствием твой драгоценный дом. Обещаю никогда больше не появляться здесь. – Потом он повернулся к Кейт и крепко обнял ее. – Спасибо, родная. Ты даже не представляешь, как много для меня значит твоя поддержка. – И тихо проговорил: – Я уеду в Сан-Франциско на этой неделе.
Кейт поняла, что он давно готовился к этому.
– Хоть к черту в ад, мне все равно. – Грудь Сэма тяжело вздымалась, ему было трудно дышать. – У меня больше нет сына.
Он вышел из комнаты. Джулия с помертвевшим лицом смотрела вслед мужу.
– Сожалею, что тебе пришлось присутствовать при семейной ссоре Корси, Донован, – сказал Том. – Не очень-то приятное зрелище.
– Как ты мог поступить так с Сэмом? – гневно спросил Донован. – Он дал тебе все, и вместо благодарности ты разбиваешь ему сердце. – Отшвырнув стул, он встал. – Держись подальше от Кейт.
– Не смей разговаривать с Томом подобным образом! Ты не имеешь права запрещать мне видеться с собственным братом.
– Я имею право! – Он схватил Кейт за запястье. – Простите, что уходим, не закончив обед, Джулия, но, думаю, так будет лучше.
Увидев, как нахмурился Том, Кейт слегка покачала головой, как бы говоря брату, что все в порядке, и одними губами произнесла:
– Я позвоню.
Ей пришлось бежать трусцой, чтобы поспевать за широкими шагами разозленного мужа. Втолкнув ее в машину, тот захлопнул дверцу и занял место водителя с выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего. Кейт холодно проговорила:
– У меня будет синяк на руке.
Донован завел машину, потом погнал ее на всей скорости по тихой, обсаженной деревьями улице.
– Радуйся, что только там!
Она хотела достойно ответить ему, но вспомнила, что надо быть поосторожнее. Когда Донован выходил из себя, невозможно было предсказать, как он поступит. Более мудрый и безопасный путь – подождать, пока он остынет.
Они не разговаривали до тех пор, пока не добрались до дома. Кейт вышла из машины, Донован догнал ее, когда она рылась в сумочке в поисках ключей.
– Дай я. – Он отпер дверь, потом пропустил ее.
Кейт поспешила на кухню, где из холодильника достала кусок сыра, а из ящичка – нож. Она не ела с утра и из прошлого опыта знала, что сейчас окончательно потеряет самообладание. Одному Богу известно, что тогда может случиться. Донован последовал за ней на кухню.
– Сэм не хочет иметь ничего общего с Томом. Обещай мне, что поступишь так же. У твоего отца и так достаточно огорчений, чтобы еще ты предавала его.
– Предавала! – Кейт со стуком положила нож на стойку. – Это Сэм предатель. Как можно отрекаться от собственного сына за то, в чем тот не виноват?
– Если Том не может помочь самому себе, то хотя бы имел скромность не признаваться!
– Никто не должен жить во лжи. – Кейт глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – Я не собираюсь отворачиваться от Тома, и мама тоже. Если честно, я ожидала, что Сэм воспримет эту новость тяжело, но о тебе я была лучшего мнения. Как ты мог вести себя так гадко?
Жестяные банки подпрыгнули, когда Донован ударил кулаком по стойке.
– Не тебе судить о моем поведении! Боже, Кейт, ты же врала мне! Что еще ты скрываешь?
– Есть большая разница между ложью и сохранением чужого секрета! Я не могла рассказать тебе о Томе, потому что он попросил меня не делать этого. Наверное, лучше меня знал, каким ты можешь быть негодяем.
Донован буквально взорвался от ярости:
– Не смей со мной так разговаривать! Ты – моя жена, и я не позволю тебе расстраивать Сэма или путаться с кучкой гомиков!
– Почему? Ты что, считаешь, что гомосексуальность заразна? – закричала в ответ она, подыскивая в ответ слова, которые ранили бы его так же сильно, как он ранил ее. – А может, ты боишься, что на самом деле ты – Пэтси, а не Патрик?
Его кулак чуть не свернул ей челюсть, отбросив назад, так что она налетела на край стойки. Чувствуя головокружение, Кейт схватилась за шкафчик, она была ошеломлена, но разозлилась так сильно, что ничего не боялась.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Донован сказал:
– Боже, Кейт, ты сама вынуждаешь меня делать такие вещи.
Его слова ударили ее сильнее, чем кулак.
– Ты мерзавец! И не пытайся переложить всю вину на меня. Я чуть не вывернулась наизнанку, пытаясь подстраиваться под твое дурное настроение, оправдывая тебя раз за разом, но с меня хватит! Проблема в тебе, а не во мне, и я не собираюсь оставаться здесь и снова терпеть побои.
Донован в ужасе смотрел на жену.
– Нет, Кейт, ты не можешь оставить меня.
Она прикоснулась к онемевшей челюсти и с полной ясностью поняла, что если не уйдет сейчас, то их брак обречен двигаться вниз по спирали насилия и страха. Она больше не могла доверять мужу, он отлучил ее от друзей, изолировал. Если она останется здесь, ее жизнь будет сломана.
– Я должна уйти, – прерывающимся голосом проговорила Кейт. – Может быть, психолог и в состоянии нам помочь, но я не хочу жить здесь, пока мы будем это выяснять.
Донован схватил ее за руку.
– Ты не можешь уйти! Ты – самое лучшее, что у меня есть. Клянусь Богом, я больше не причиню тебе боли!
Вырвав у него руку, Кейт горько произнесла:
