— Если ты не будешь держаться крепко, то окажешься на тротуаре, а я не собираюсь сбавлять скорость, чтобы нянчиться с тобой.
Она бормочет что-то вроде: — Почему я? — ее руки напрягаются, и она позволяет своей щеке упасть мне на спину. Потом она говорит что-то еще, и мне кажется, я улавливаю слово «демон».
— Что это было? — говорю я, с усмешкой поворачивая голову.
— Ничего, — угрюмо отвечает она.
Я ухмыляюсь и поднимаю ее руку, покусывая ее палец зубами. У нее вырывается вздох, и она издает горлом сердитый звук, от которого у меня внутри все сжимается.
Я жду, пока она снова усядется на свое место, и завожу мотоцикл. Рев мотора заглушает все, что она говорит мне в спину, но я могу сказать, что это было какое-то оскорбление.
Она заплатит за это позже, что бы это ни было.
Парни, которые ждали меня, заводят свои байки, и мы выезжаем из переулка, направляясь к зданию клуба.
Если она думает, что со мной сейчас трудно иметь дело, пусть подождет, пока мы не вернемся в клуб. Мне не терпится показать ей, на что способно ее тело в руках такого монстра, как я.
Мы едем быстро и тяжело в течение двадцати минут, направляясь к северу от центра Вегаса, пока Страйкер не подъезжает и не дает мне сигнал, что нам нужно остановиться.
Я киваю ему, сгорая от нетерпения поскорее добраться до клуба, но он снова подает сигнал, и я киваю. Затем я подаю сигнал остальным позади меня, показывая, что мы остановимся, когда доберемся до заправочной станции впереди. Ни один из этих мужчин не является киской. Они не остановятся перед тем, чтобы попасть туда, куда едут, если только в этом не будет необходимости.
Мы выехали на длинную дорогу, которая пересекает мили плоской, засушливой пустыни к Даймондбэку, маленькому городку возле Койот-Спрингс. Эта заправка — единственная, пока мы не доберемся до клуба, который находится в двадцати минутах езды, в северной части города.
Горячий ветер хлещет меня по лицу, но я почти не замечаю этого. Мое внимание продолжает возвращаться к женщине, чье маленькое, мягкое тело прижимается ко мне.
Ее колени крепко прижимаются к моим бедрам. Я должен подавить образ того, как она обхватывает меня ногами в моей постели, пока я в нее вонзаюсь.
Ее руки мертвой хваткой сжимают мою талию, как будто она пытается сделать какую-то грубую версию Геймлиха (прим. пер.: Прием Геймлиха является экстренным методом, применяемым для удаления инородных объектов, попавших в дыхательные пути). Будет ли она держать меня так крепко, пока я буду ездить на ней?
Черт, я надеюсь на это.
Она меня ненавидит. Я не могу дождаться, когда почувствую, как ее ногти впиваются мне в спину, а я кусаю ее плечо и теряюсь в ней.
Мой член яростно дергается.
Она прижимается щекой к моей спине. Я не могу сказать, жара ли сделала черную кожу моего жилета неудобной. Я чувствую, как она дрожит почти так же сильно, как байк. Она в ужасе.
Она больше боится меня или того, что едет на мотоцикле?
Раздражающее желание пытается уговорить меня дать ей какое-нибудь укрытие от ветра, кроме этой скудной униформы официантки. Дать ей попить воды и поесть, так как я понятия не имею, когда она в последний раз ела. Что еще хуже, я хочу заверить ее, что не позволю ей слететь с байка в канаву или попасть в аварию. Я практически родился на байке, хочется сказать ей, я знаю, что делаю.
Блядь. Мне должно быть все равно, удобно ли ей, жарко ли ей, голодно или хочется пить. Я должен остановить свой мозг от того, чтобы перейти в этот гребаный защитный режим, который срабатывает вокруг нее.
Эта девица гребаная воровка. С ней будут обращаться как с девкой.
Я подъезжаю к заправке, но бензин мне не нужен, поэтому я паркуюсь и жду, пока Пип и Арсон пополнят свои баки.
Когда я оглядываюсь через плечо, она смотрит сразу во все стороны. Вглядываясь в пустую, сухую дорогу, тянущуюся в обе стороны, в плоский, негостеприимный пустынный пейзаж. Отсутствие машин как на дороге, так и на стоянке.
Она снова ищет способ сбежать.
Даже после многочисленных предупреждений, и даже с моим оружием, она все время ищет выход. Мне придется отучить ее от этого. К тому времени, как я закончу с ней, она не будет думать, не будет дышать, не понимая, что это из-за того, что я позволяю ей это.
— И вообще, в чем была твоя проблема? — спрашиваю я Страйкера, стоявшего рядом со мной.
— Нужен бензин. И я должен осушить ящерицу. — Он соскакивает со своего собственного седла.
— Почему ты не сходил до того, как мы поехали?
Он пожимает плечами и направляется к дверям станции. — Если тебе надо, то надо.
Я рычу и качаю головой.
— Тебе надо отлить? — я спрашиваю ее, снимая ее шлем. Ее влажные волосы прилипли ко лбу и шее.
Она кивает.
Я помогаю ей слезть, но прежде чем она направляется ко входу на станцию, хватаю ее за локоть и провожаю до дверей. Ей придется взять ключ от туалета внутри.
Она смотрит на меня своими большими карими невинными глазами, полными неуверенности. Жизнь цыпочки в моих руках, и она чертовски хорошо это знает.
— Ты никуда не пойдешь без меня, — говорю я ей.
— Ты собираешься стоять надо мной, пока я буду заниматься своими делами?
— Продолжай болтать без умолку, и я найду твоему рту лучшее применение, Дикая кошка.
Ее брови поднимаются так высоко, что я удивляюсь, как они не взлетают. Она всегда смотрит на меня так, словно все, что я говорю и делаю, для нее шок. Это здорово.
— Пожалуйста, перестань меня так называть, — бормочет она.
— Ты бы предпочла, чтобы я называл тебя воровкой?
Ее губы плотно сжимаются. — Знаешь, я тебя ненавижу.
— Хорошо. — Я провожу пальцами по ее шее, наслаждаясь тем, как она сердито вскидывает голову. — Это сделает все еще более захватывающим.
Она вопросительно смотрит на меня. Неужели она настолько наивна?
Я велю Пипу войти и принести мне ключи, а потом провожу ее до двери туалета. Как только дверь отпирается, она начинает входить, но я выдергиваю ее обратно.
— Не так быстро. — Я вхожу первым, осматриваюсь. В туалете есть только одно окно, слишком маленькая щель, чтобы протиснуться даже для нее, и никаких дверей.
— Что ты делаешь? — спрашивает она.
— Убеждаюсь, что ты не сможешь ускользнуть от меня. — Я делаю шаг назад и жду, когда она войдет.
Она опускает плечи. Она не смотрит мне в глаза, ее взгляд прикован к моему горлу. — Значит, так все и будет? Ты собираешься следить за всем, что я делаю, куда бы я ни пошла?
