Тем временем, ди Вирден присел рядом со мной. Потянулся, взял себе жареную птичку.
— Присоединяйся к ужину, ди Вирден. Надеюсь, твое состояние не помешает тебе насладиться едой, — улыбнулся Рианор.
— Не помешает, — желчно ответствовал тот. — Я с удовольствием съем ужин, который сам же и приготовил.
И начал есть.
— Разве вы готовили не вместе? Чувствуется… женская рука.
— Да, моя госпожа тоже принимала участие в приготовлении этого прекрасного ужина.
— Госпожа? — Рианор приподнял бровь.
— О, она не любит, когда я её так называю. Но разве она достойна меньшего? Но это — величайшее счастье — служить прекраснейшей, самой дочери богини…
Если бы он не говорил всё это таким издевательским тоном, звучало бы гораздо лучше.
— Интересная у тебя служба. Весьма быстро бегаешь.
Глаза Вирдена превратились в узкие щёлочки.
— Я быстро учусь на своих ошибках. И на чужих тоже.
— Да, это хорошо, когда учителя есть.
И они оба уставились на меня.
А не пора ли нам спать?
* * *
Просыпалась я под пение птиц. Их райское щебетание было полно радости и восторга — пернатые здоровались с восходящим солнцем. Надо и мне поприветствовать. Только бы выбраться из тесных объятий… А то жарко.
Что? Как? Я же одна засыпала! Ещё и проследила за тем, что оба эльфа легли в отдалении от меня. А сейчас выходит, что я очень тесно прижималась к мужской груди. Носом.
И вообще, очень интересная у нас поза получилась. Я лежала на правом боку, вдвинув колено согнутой левой ноги между мужскими бедрами. Одно из которых этот самый мужчина закинул мне практически на талию. А моя рука очень собственническим жестом сжимала его ягодицу. Хмм. Да, так я ещё не спала. В живот мне, кстати, упиралось… Утро, в общем.
С кем я тут вообще лежу? Ааа, понятно. Хорошо, хоть не с Имри. Попыталась выбраться. И задумалась: а почему хорошо-то?! Наверное, потому что ди Вирден не вызывал у меня даже намёка на женский интерес. А Рианор? И ответила сама себе: очевидно, вызывал — я же с ним спала? И сейчас… Тьфу, мы же просто спим! Ну, то есть, спим в прямом смысле. Черт! Не для утра такие рассуждения, точно!
Да что ж такое-то!
— Выпусти меня!
На меня уставились насмешливые зеленые глаза. Напротив. Очень близко.
— Эллари… Я не держу тебя.
Ага. Он просто закинул на меня ногу. И совсем даже не придавил. Ничем.
— Рианор, не подскажешь ли, мне одну вещь? Я совершенно точно помню, что засыпал ты возле костра. А проснулись мы почему-то в обнимку. Как так вышло?
Сейчас мы сидели на одеяле друг напротив друга. По-прежнему близко.
— Позволь кое-что показать тебе.
И он протянул руку к моему лицу. Не прикасаясь, провел вдоль щеки пальцами. Я чувствовала тепло его кожи, пока его рука спустилась вниз, вдоль шеи и дальше на плечо. И когда он на мгновение сжал мою кисть, я как в замедленной съёмке увидела, что по его руке пробежали золотые искры. А затем через его пальцы в плечо вонзилась небольшая молния, непонятно откуда взявшаяся. Его ощутимо тряхнуло.
— Это то, что со мной происходит, когда я нарушаю клятву, — пояснил Рианор.
— Тебе больно?
— Довольно … Ощутимо.
— А когда я тебя трогаю?
— На этот счет никаких ограничений нет, — тут он улыбнулся.
— Ты что, пытаешься мне сказать, что это я тебя всю ночь тискала?
— Это ты сказала, Эллари, не я. Моя клятва не даёт мне к тебе прикасаться, — печально вздохнул наследник.
— О, я смотрю, мне ещё повезло! Прекраснейшая! Ты всех мужчин заставляешь клясться?
Имри. Как я о нём могла забыть? Поднялась.
— Нет, Имри, только тех, кому не доверяю, — ответила честно.
И отправилась к реке. Эльфам придётся подождать, пока я умоюсь, сварю и выпью кофе. Иначе кто-то пострадает.
* * *
После утренних процедур мы вылетели дальше. Рианор сообщил, что он отправится с нами и это не обсуждается. И ди Вирден — поразительно — промолчал в ответ. Я тоже согласилась. Ага, как бы я ему запретила летать по его же стране?
Мы на удивление мирно позавтракали остатками жареных птичек и фруктами. Мужчины даже почти прекратили свой обмен язвительными репликами, что меня несказанно порадовало. А потом заметила, как они многозначительно переглядывались, пока я плела косу. И задумалась: уж не договорились ли они о чём-то за моей спиной? Или это опять моё бурное воображение, которое жаждет страстей? А то ни словесных баталий, ни сколько-нибудь явного соперничества за внимание моей прекрасной персоны… чуть ли не обидно!
А потом я выпила кофе и выкинула эту дурь из головы. Я же не стерва без мозгов, чтобы сталкивать лбами кавалеров? Кому это нужно? И зачем? Потешить самолюбие и доказать свою прекрасность и исключительность? Пусть вон сестра Вериселя этим занимается. Или эта дама, из-за которой у Имри и Рианора последний конфликт вышел. Их личное противостояние налицо, тут я совершенно ни при чём. Имри и полез ко мне только для того, чтобы насолить Рианору, он сам так сказал.
Так я размышляла в полёте, в то время как грифоны уносили нас всё дальше от столицы, приближая к берегам внутреннего моря. Было что-то завораживающе прекрасное в этом полете над бескрайними зелёными лесами. За правым крылом моего пернатого уже показались грифоновы горы, выходящие своими отрогами на побережье.
И вообще, я скоро увижу море! Интересно, оно такое же прекрасное, как и леса?
И тут, внезапно, я услышала крик. У себя в голове. Это был зов невероятной силы с просьбой о помощи. И шел он со стороны предгорий. В этом безмолвном крике были страдание, страх потери и желание сделать всё, чтобы помочь. Я схватилась за голову, не в силах терпеть боль, которая стала, казалось, разрывать изнутри черепную коробку.
Грифон, коротко вскрикнув и повинуясь моей беззвучной команде, резко развернулся и полетел на зов.
Глава 18
Краем глаза я заметила, что мужчины последовали за мной. Рианор что-то кричал, но я не слышала его. Все мое восприятие сейчас занимала боль. Я стремилась как можно быстрее достичь её источника. Лишь бы не опоздать. Успеть помочь.
Мыслей в голове не было никаких. Я должна была. Это как инстинкт матери, бросающейся на помощь своему ребёнку. Остается только одно желание — защитить несмотря ни на что.
Не знаю, сколько этот полёт продолжался. Может десять минут, может несколько часов. Но когда мы приземлились на лесной поляне, я поняла, что мы достигли цели. На окровавленной траве лежала белая самка грифона. Она уже не кричала. Возле нее металась в воздухе грифоница побольше. Тоже белая. Я поняла, что это её ментальный зов я слышала. Неужели уже поздно?
