По свидетельству бывшего заместителя главного военного прокурора Б.А. Викторова, проводившего расследование по делу военачальника, Василия Константиновича в последний раз видели 5 и 6 ноября зверски, до неузнаваемости избитым. Лицо его было сплошным кровавым месивом, один глаз выбит. Как пишет Викторов, бывший врач Лефортовской тюрьмы А.А. Розенблюм на допросе в 1956 г. показала, что она оказывала медицинскую помощь арестованному Блюхеру. Она засвидетельствовала: «Все лицо у него было в сплошных синяках. Затем я обнаружила кровоизлияние в склеру глаза. Она была переполнена кровью»
[189]. Другой из свидетелей, кто видел Блюхера в тюрьме в те дни, показывал, что он встретил Блюхера, у которого глаз был на ладони, глаз уже вытек, он держал его и говорил: «Вот что со мной сделали, сволочи!»
О смерти Блюхера было немедленно доложено Сталину. «В нашем присутствии, — показал в 1963 г. бывший сотрудник НКВД В.Я. Головлев, — Берия позвонил Сталину, который предложил ему приехать в Кремль. По возвращении от Сталина Берия… нам сказал, что Сталин предложил отвезти Блюхера в Бутырскую тюрьму для медосвидетельствования и сжечь в крематории». Указание соответствующей службой НКВД было выполнено, место захоронения праха маршала осталось неизвестным.
Однако еще 20 ноября на заседании Военного совета при НКО Ворошилов изображал дело таким образом, что Блюхер будто бы жив, находится в заключении и дает показания
[190]. Только через четыре месяца, 10 марта 1939 г., судебные инстанции приговорили маршала к высшей мере наказания за «шпионаж в пользу Японии», «участие в антисоветской организации правых и в военном заговоре».
Удар репрессий ощутил на себе каждый близкий родственник Блюхера. Все его три жены были арестованы и обвинены в том, что, зная об антисоветских настроениях Блюхера, они не донесли об этом органам советской власти. Первая жена — Покровская Галина Павловна (в браке с маршалом состояла в 1919–1927 гг.) 10 марта 1939 г. была осуждена Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу.
Кольчугина-Блюхер Галина Александровна (состояла в браке с В.К. Блюхером в 1927–1929 гг.), кроме недоносительства, была обвинена в шпионаже и соучастии в антисоветском военном заговоре. Ее подвергли жестоким истязаниям и тем вынудили в ходе следствия, а затем на суде дать ложные показания на себя, бывшего мужа и некоторых других лиц. 14 марта 1939 г. Военная коллегия приговорила к высшей мере наказания и ее.
Глафира Лукинична Безверхова, с которой Блюхер находился в браке к моменту ареста, в ходе следствия виновной себя не признала. Особое совещание при НКВД СССР приговорило ее к 8 годам исправительно-трудовых лагерей. Полностью отбыв заключение в Карлаге, она до реабилитации в 1956 г. (своей и мужа) находилась в административной ссылке. Потом поселилась в Москве. Бог дал ей длинную жизнь, полную испытаний, наверное, для того, чтобы она смогла, мужественно перенеся их, донести до новых поколений соотечественников то, что творилось на нашей земле в 1930-е гг. В 1996 г. она смогла издать, правда, не в столице, а в далекой Тюмени, «Воспоминания о муже-маршале В.К. Блюхере».
Брат полководца — Павел Константинович, осужденный к заключению в ИТЛ, по заслуживающим доверие сведениям, сгинул в мае 1943 г. в одном из лагерей на Урале. Есть, правда, сведения, что он еще в феврале 1939 г. был расстрелян.
Не «забыла» сталинская власть и о детях «врага народа». От первого брака у Блюхера были сын Всеволод и дочь Зоя. Всеволод некоторое время провел под стражей. В годы войны воевал. Заслуженный им на фронте орден смог получить лишь в 1964 г., и то благодаря вмешательству генерала армии П.И. Батова. Зоя пережила блокаду Ленинграда. По малолетству в заключение в 1938 г. не попала, но за ней пришли в 1951 г. Дочь «врага народа» была сослана на пять лет в Казахстан. Амнистирована в 1953 г. Сын Блюхера от второго брака — Василий Васильевич, ученый, педагог, жил после реабилитации в Екатеринбурге.
Вайра (дочь Василия Константиновича и Глафиры Лукиничны, в ее имени соединились начало имени отца и окончание материнского имени) после ареста родителей в пятилетием возрасте была помещена в детский дом под Новороссийском. В 1946 г. Глафира Лукинична, освободившись из заключения, забрала дочь к себе. Неизбывной болью всю жизнь отдавалась в сердце вдовы Блюхера судьба сына. Василий в восьмимесячном возрасте был помещен в детдом, и следы его затерялись.
В 1956 г. маршал В.К. Блюхер и все его родственники были реабилитированы за отсутствием состава преступления. В 1957 г. его вдову принял заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС П.И. Комаров. По его словам, «ни одного из предъявленных ему обвинений В.К. Блюхер не подписал, показаний ни на кого не дал, из партии исключен не был».
Борис Шапошников:
«ПОЛУЧИВШИЙ ВЫГОВОР ОТ НАЧАЛЬНИКА
ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ДОЛЖЕН
ПОДАВАТЬ В ОТСТАВКУ»
Если первый советский маршал К.Е. Ворошилов относился к типу людей, могущих сколь угодно долго заниматься каким-то делом, но так и не стать настоящим профессионалом, то Б.М. Шапошников, которому довелось послужить рядом с многолетним наркомом обороны в качестве начальника Генштаба, являл собой полную противоположность. Борис Михайлович стал едва ли последним представителем, боюсь, навсегда исчезнувшей в XX веке породы военачальников, которые сами — подчеркнем особо: сами — занимались научным обобщением боевого опыта и самостоятельной подготовкой теоретических трудов.
Большинству его преемников на посту руководителя «мозга армии», как с легкой руки Шапошникова стали называть Генеральный штаб, хватало сил лишь выступать в качестве высокого лица, под чьей «общей редакцией» выходил тот или иной коллективный труд, да ставить подпись под «теоретическими» статьями, подготовленными усилиями собственного секретариата с помощью военных ученых. Обычно в таких случаях отговариваются неимоверной занятостью. Но и Шапошников не располагал избытком свободного времени. Солидное базовое образование и широчайшая эрудиция, развитый вследствие постоянного занятия наукой интеллект, неизбывное стремление проникнуть в подлинный, скрытый от поверхностного взгляда смысл перемен, происходящих в военном деле, редкая работоспособность — вот что, скорее всего, позволило Борису Михайловичу оказаться на две головы выше большинства своих преемников.
«ЖИВО ИНТЕРЕСУЮСЬ ВОПРОСОМ О СОЗДАНИИ НОВОЙ АРМИИ»
Очень рано определилась склонность Шапошникова к интеллектуальной деятельности, с каковой в первую очередь связана служба в больших штабах. Уроженец Златоуста, он в 1903 г. по 1-му разряду окончил Алексеевское военное училище в Москве и начал офицерскую службу в 1-м Туркестанском пехотном батальоне. Уже через четыре года выдержал испытания при поступлении в Академию Генерального штаба, в годы учебы проявил «отличные успехи в науках» и по выпуску был произведен в штабс-капитаны.
