Иногда приходится слышать, что Жуков был хорош только для войны, а вот в мирное время ему было трудно найти себя. Но разве факты, приведенные выше, не опровергают подобное досужее мнение?
Середина 1950-х гг. стала звездным часом Жукова-политика. В декабре 1956 г. в связи с 60-летием со дня рождения он был удостоен четвертой (!) звезды Героя Советского Союза.
Важную роль маршал сыграл в десталинизации нашего общества, в возвращении честного имени десяткам и сотням тысяч бывших военнопленных, попавших после войны в лагеря.
Решающее значение имела его позиция в июне 1957 г., когда группа старых сталинистов — Маленков, Молотов, Каганович — попытались выступить против линии на преодоление последствий культа личности Сталина. На заседании Президиума ЦК им удалось даже провести решение об освобождении Хрущева от должности первого секретаря ЦК КПСС. Но появление уже под занавес заседания министра обороны спутало все их карты. Жуков добился, чтобы вопрос был перенесен на пленум ЦК, а затем в считаные дни с помощью военно-транспортной авиации сумел собрать в столице большое число членов Центрального комитета. Ход пленума был совершенно иным, нежели заседания Президиума ЦК: сталинисты оказались здесь в меньшинстве.
Георгий Константинович выступил на нем с основным докладом, в котором на основе большого числа достоверных фактов показал истинную личину членов «антипартийной группы». Каганович, Молотов и Маленков были буквально приперты к стенке достоверными свидетельствами их личной причастности к массовым репрессиям. В частности, он говорил о бывшем председателе Совета министров СССР: «Вина Маленкова больше, чем вина Кагановича и Молотова, потому что ему было поручено наблюдение за НКВД, это с одной стороны, а, с другой стороны, он был непосредственным организатором и исполнителем этой черной, нечестной, антинародной работы по истреблению лучших наших кадров. Маленков не только не раскаялся перед ЦК в своей преступной деятельности, но до последнего времени хранил в своем сейфе документы оперативного наблюдения НКВД. Я как-то зашел по делам к Булганину и он показал мне документы, которые по его заданию были изъяты из личного сейфа Маленкова. Что это за документы? Это документы с материалами наблюдения за рядом маршалов Советского Союза, за рядом ответственных работников, в том числе за Буденным, за Тимошенко, за Жуковым, за Коневым, за Ворошиловым и другими, с записью подслушанных разговоров в 58 томах. Этот материал хранился в личном сейфе Маленкова и изъят был случайно, когда МВД понадобилось арестовать его помощника за то, что проворовался.
В том числе был также обнаружен документ, написанный лично рукой Маленкова (а я его руку хорошо знаю — у Сталина не раз во время войны вместе писали документы) об организации специальной тюрьмы для партийных кадров. И была приложена схема тюрьмы. Имена специальных инструкторов, они живы.
Товарищи! — страстно говорил Жуков. — Весь наш народ носил Молотова, Кагановича, Маленкова в своем сердце, как знамя, мы верили в их чистоту, объективность, а на самом деле вы видите, насколько это грязные люди. Если бы только народ знал, что у них на руках невинная кровь, то их встречал бы народ не аплодисментами, а камнями. Я считаю, надо обсудить этот вопрос здесь на пленуме и потребовать объяснения от Маленкова, Кагановича, Молотова за их злоупотребления властью, за антипартийные дела»
[238].
Указанные руководители были исключены из партии и сняты с тех высоких государственных постов, которые они занимали. Жуков, однако, по тактическим соображениям («в интересах сохранения единства партии») вывел из-под критики Хрущева, вина которого в репрессиях была не меньше, чем у пресловутой троицы. И тем самым подготовил свое собственное падение, ибо Никита Сергеевич слишком хорошо понял, насколько велики авторитет и влияние министра обороны. А поняв это, уже через несколько месяцев сумел удалить маршала с политической арены.
Забегая вперед, заметим, что даже вопиющее коварство Хрущева не заставило Жукова изменить строгой объективности. «Я никогда не раскаивался в том, что оказал ему поддержку в борьбе со сталинистами», — говорил маршал даже много позднее.
МЕСТЬ ПАРТИЙНОЙ ЭЛИТЫ
Меры по скорейшему удалению своего спасителя с политической арены Хрущев инспирировал сразу же по горячим следам июньского пленума. Специально пригласил Жукова в Крым на отдых, беседовал с ним, удивляясь некоему «вероломству» собеседника. Делал вид, что в их взглядах царит полное единодушие, сам же между тем уже вынашивал планы расправы с ним. По циничному признанию руководителя КПСС, общение с маршалом он рассматривал в это время как охоту на «политическую дичь».
Чтобы Жуков не узнал раньше времени о планах по его низвержению, в октябре 1957 г. он был отправлен в заграничную поездку в Югославию и Албанию. За 22 дня, в течение которых он отстут-ствовал на родине, Президиум ЦК во главе с Хрущевым полностью реализовал замысел закулисного сговора. Зарубежный визит полководца был сознательно синхронизирован по времени с крупными войсковыми учениями на базе Киевского военного округа, для чего туда вызвали командующих всеми военными округами. На октябрьском пленуме первый секретарь ЦК откровенно заявил, что все это входило в заранее разработанный план по устранению Жукова: «Если говорить, то я не случайно попал на охоту из Крыма в Киев… Я хотел встретиться с командующими округов, хотел их послушать, с ними поговорить, а потом в выступлении подбросить кое-каких ежиков. Я думаю, командующие меня более или менее правильно поняли». И, обращаясь к Жукову, добавил: «И я был, признаться, доволен, что тебя там не было»
[239].
Каких же «ежиков», применяя словечко этого крайне косноязычного оратора, подбросил он высшему руководящему составу Вооруженных Сил? Мысль о том, что Жуков опасен для государства и партии, что он вынашивает бонапартистские устремления и что положение может спасти только немедленное удаление его из руководства партии и государства. Как показали дальнейшие события, высшие военачальники в самом деле «правильно» поняли первого секретаря. Как ни прискорбно, но среди них не нашлось ни одного человека, который бы возвысил голос против наветов на боевого товарища.
Как члена высшего партийного органа, Жукова нельзя было удалить с поста кулуарно, обычным решением Президиума ЦК. Его судьбу мог решить только пленум, лихорадочную подготовку которого провели в отсутствие маршала.
17 октября 1957 г. на заседании Президиума ЦК КПСС был заслушан доклад начальника Главного политического управления СА и ВМФ генерал-полковника А.С. Желтова о состоянии политической работы в армии. Судя по сохранившейся рабочей протокольной записи, Желтов жаловался на принижение роли политической работы в Вооруженных Силах, пренебрежительное отношение к политработникам, многочисленные ограничения в деятельности ГлавПУ. Весь негатив он связывал с именем и деятельностью Жукова. По имеющимся сведениям, выступлению Желтова на заседании Президиума ЦК предшествовали его визиты на Старую площадь к Л.И. Брежневу, курировавшему в секретариате ЦК военные вопросы, и — по совету и при поддержке последнего — к Хрущеву. Аппарат ЦК заранее сориентировал начальника ГлавПУ, с каким докладом его ждут в «верхах».
