— Разрешите исполнять?
— Ты ещё здесь?
— Отец, по-моему, это уже слишком. Ты с этими своими «теориями заговора» переигрываешь, — недовольно сказал Принц, мимо которого опрометью пробежал на выход Резнич, на бегу достающий свой коммуникатор.
— Да? — глянул на него Александр Андреевич. — Может быть ты и прав… может быть, — уже спокойнее сказал он. — Вот заодно и посмотрим развилась у меня уже паранойя или нет, и ты сынок действительно «в прицеле» у двух маньяков.
У Ивана непроизвольно проскочили холодные мурашки по спине.
— А ты, пока, посидишь здесь, со мной, в кабинете, под защитой дворцовой охраны, танков, бронефлаеров и авианосцев… до получения результатов от Резнича.
— Отец, ты серьёзно? — посмотрел Иван на Александра Андреевича.
— Абсолютно, — уже жёстко закончил Император.
* * *
Час тянулся долго. И для Ивана и для Александра. Но для Ивана дольше, так как Александр Андреевич был в своём кабинете. Он включил свой ноутбук и занялся какими-то своими делами. А вот Иван, идя сюда, свой коммуникатор взять забыл. И теперь маялся бездельем.
Но вот, опять же, без стука, в дверь кабинета вошёл Резнич.
— Результаты? — потребовал, оторвавший от экрана взгляд Император.
— Театр был заминирован. Боевой отравляющий газ НХ-13. Шестнадцать человек с инъекторами ЗМБТ-11, - доложил Резнич.
— Потери? — нахмурился Император.
— Потерь нет.
— Как такое возможно?
— Баллоны с газом были уже деактивированы, а «зомби»… убиты прямо во флаере-микроавтобусе, в котором прибыли к Театру. Неизвестный просто подошёл, открыл дверь и расстрелял всех, кто был внутри из ЛПС-15. Потом обошёл машину и застрелил водителя, — доложил Резнич.
— Откуда известно?
— Нашли свидетеля. Он видел происшествие из окна дома напротив. Тип оружия установили по нанесённым ранам.
— Опознать убийцу свидетель может?
— Нет. Свидетель запомнил только, что это был мужчина, белый, среднего роста, не толстый. Большего добиться не смогли.
— А ребёнок, лет восьми, там рядом случайно не крутился? — спросил Император.
— Сейчас уточним, — ответил Резнич и тут же поднял планшет, начав что-то на нём набирать, используя кольцо-манипулятор. — Так точно, Ваше Величество, был ребёнок. Мальчик. Он выглядывал из-за двери служебного входа Театра.
— Мальчика опознать свидетель может? — снова обмен сообщениями.
— Нет, — поднял глаза от планшета Резнич. — Внешность ребёнка свидетель не запомнил. Он про него вообще вспомнил только после вашего вопроса.
— Иди, — велел генерал-лейтенанту в штатском Император. Тот повторять не заставил, поклонился и вышел, не забыв прикрыть за собой дверь.
— Вот тебе и «практическая работа по химии», — передразнил сына отец. — Чем тебе БОВ не «химия»? Ну и кто тут теперь мразматик, а кто слепой придурок?
— Отец, но… — попытался что-то сказать Иван, но не подобрал слов, да и Император не дал ему договорить.
— В Киото, в сорок первом, таким же способом был уничтожен весь Кабинет Правительства! — закончил за него Император.
— Но ведь сегодня же ничего не случилось. Кашим сам обо всём позаботился…
— А в следующий раз? Позаботится? Или просто заберёт свою девку и уйдёт? — задал вопрос разгорячённый Александр Андреевич. — Вот поэтому-то и танки! И домашний арест вам с женой! Прищемите свои задницы дома, и не высовывайтесь никуда, пока не разрешу! Понял меня?
— Да отец, — понурился Принц. Но возразить ему было нечего.
* * *
Глава 24
* * *
Прошло три дня, с тех пор, как Принц Иван заперся в загородной резиденции и не показывал оттуда носа по приказу отца. Новых «инцидентов» не происходило. Покушений, штурмов, диверсий не было. Зато обстановка во Дворце Императора накалялась с каждым пройденным днём. С каждым часом.
Танки ведь так и стояли на площади, бронефлаеры с тяжёлым ракетным и лазерным вооружением продолжали «висеть» над территорией, действуя на нервы и давя на психику своим низким гулом, что шёл от их генераторов, словно от роя рассерженных пчёл.
Император сидел в своём кресле, за своим дубовым письменным столом и читал присланные ему из Киото документы.
— Здравствуй, Твоё Величество, — раздался в кабинете голос. Император резко поднял голову от монитора и натолкнулся на насмешливый взгляд до боли знакомых глаз на знакомом лице.
— Кашим, — констатировал Император. Он присмотрелся к молодому человеку, что сидел, на подоконнике, дурашливо улыбаясь и покачивая ногами. Подоконники в кабинете Императора были широкие, удобные для сидения: стены же толстенные. Ну и стёкла бронированные, само собой. Естественно, запертые и на сигнализации. Как этот молодой человек проник в кабинет? Дверь же не скрипела, а окно всё ещё закрыто.
Хотя, чему удивляться? Для этого человека кабинет Императора никогда неприступным не был. Молодой человек… Время его… практически не изменило. Если сравнивать с фотографией на надгробии. Но, если сравнивать с тем, каким он был при крайней их личной встрече, то он вырос. И повзрослел, хотя в прошлый раз он так же сидел на подоконнике и болтал ногами. — Пришёл-таки…
— Александр Андреич, там, за дверью, собираются люди, чтобы прийти и «отправить вас на пенсию». Можно я их всех убью? — глазками голодного щеночка посмотрел на Императора молодой человек в свободных серых брюках и светло-бежевой рубашке, болтающий ногами и зажавший в отставленной в сторону руке очки в тонкой золотой оправе.
— Убивай, — равнодушно двинул плечом Император.
— Нет, так не интересно, — поморщился молодой человек. — Слишком равнодушно и самоуверенно. Нет экспрессии, нету чувства…
— Ну уж, как есть, — позволил себе даже тень улыбки Император.
— Надеетесь на Особый Отряд, да? — предположил Кашим. Улыбка на губах Императора проявилась чётче. — На прямую связь с ними с пульта, что вмонтирован в стол, — Император ухмылялся уже откровенно. — На два тайных хода из кабинета? Да? А ещё на систему аварийного блокирования двери кабинета? На то, что дверь задержит бунтовщиков, пока вы уйдёте в тайный ход, либо ведущий за территорию Дворца, либо в специально оборудованный бункер, который без тяжёлого вооружения, которое к нему никак не подгонишь, не вскрыть? Всё верно, Александр Андреевич? — ухмылка Императора лучше всяких слов подтверждала правильность утверждений молодого человека. — Вот только… есть пара слов, которые портят всю картину: Семечкин предал, — и эти два слова действительно подействовали. Ухмылка императора замёрзла. Глаза его забегали, говоря о том, что их обладатель судорожно просчитывает варианты и возможности.
