В этом сне я сидела рядом с Рэестом и лисом. И со стыдом поняла, что не помню его имени. Но тот только мягко погладил маленькую меня по голове и та растворилась, а двое белоголовых повернулись ко мне. И я поняла, что меня видят. А с учетом того, что оба мертвы…
— Мертв тут только я, кроха, — шевельнул ушами перевертыш. — Иди к нам, нам нужно поговорить. Совсем себя измотала…
Он раскрыл объятия и внутри меня что-то треснуло. Мне кажется, ревела я и во внешнем мире. Умом-то понимала, что теплые руки и пушистый хвост мне только кажутся, но остановиться уже не могла, как тогда, вываливая на него все накопившееся. Веро со мной о "высоком и сентиментальном" почти не разговаривала, не больше, чем это было практически необходимо. С переживаниями я к ней не приходила.
Рассказала и про то, что от тоски выть хочется. И про то, что я пыталась глушить эту тоску прыжками из постели в постель, тасканием туда всех перевертышей, которые под руку подвернуться, высушиванием их личной энергии до суха. Про Тэра. Лис только гладил меня по волосам как маленькую. Наконец, я успокоилась и огляделась. Рэест молчаливо ждал, пока мой поток эмоций сойдет на нет. Когда я к нему развернулась, он наклонил голову на бок:
— Мне тут несколько обидно.
— В плане?
— Я вот вроде еще живой, а ты на меня внимания меньше обращаешь, чем на покойного.
— С тобой, раз ты еще жив, мы успеем наговориться, разве нет?
— Это при условии, что он выживет, кроха. Послушай его, это нужно тебе, в первую очередь. Для этого я вас сюда и привел.
Я кивнула, поворачиваясь к Рэесту, но оставаясь на коленях названного отца. Маг слабо улыбнулся, сжимая переносицу. Меня за этот жест в свое время били по рукам, закатывая глаза и бормоча что-то про дурное влияние. Тряхнув головой, он подсел к нам на бревно. Сон приобрел вид леса, на поляне в котором горит костер. На плечо легла лихорадочно горячая ладонь. Рэест начал говорить:
— Сначала я должен извиниться. Последние столетия я был явно не в себе. Не знаю, как моя религиозность перешла в подобную одержимость, но факт на лицо, как говорится. Мне безумно стыдно за то, что я натворил.
Я кивнула, принимая извинения. Культ пламени привнесли в наше общество еще на заре колонизации, но он был малочислен. По крайней мере, официально. А вот сколько его адептов было по факту — вопрос. Но вот в большую политику они стремились всегда, заманивая в свои ряды в том числе магов совета. Рэест купился по глупости и юности. Мои родители — так же. Даже Веро повелась на сказки, но вовремя ушла, одумалась. И не дала Рэесту втянуть в это меня, урвав у него опеку, все-таки и прав у нее на это было побольше. Крестная, как-никак.
Маг же видел во мне воплощение религиозной идеи, так ему говорил дух пламени. Про подселение нематериальных сущностей я слышала, но наблюдала результат такого впервые, все же за это казнили. И очень жестоко и долго, так что желающих экспериментировать не было. А вот ему не повезло, над ним такое провели еще до принятия закона.
— Пламя, — вздохнул он, — на самом деле идейная группа из параллельного мира. А те, кто "подселяется" в местных у них зовутся операторами. Их задача — организовать перекос сил, чтобы за счет этого истончить грань миров. Завоеватели.
Деревья словно расступились, показывая комнату в старом семейном доме. Рэест с холодным лицом о чем-то говорил с родителями, а мы, будучи наблюдателями, могли видеть густую паутину нитей вокруг его головы. Связи с операторами? На мой вопрос он кивнул. Но вот маг в воспоминании поворачивается ко мне-ребенку и взгляд его светлеет, плетение ослабевает.
— Моей человеческой части тогда было так жаль тебя, я знал, какая судьба тебя ждет…
— Кто я для тебя? Сейчас, я имею в виду.
Маг задумался. А я пыталась понять, кем он является для меня. Не выходило. Старшим родственником считать? Не так его много было в моей жизни. Другом? Слишком многое нас разделяло. Тянуть Рэеста в постель я не собралась. Даже ради какой-то иллюзорной выгоды, если бы она была.
— Не знаю. Это сложно. Возможно, мы можем попробовать стать соратниками в этой борьбе, а там бы мы уже определились, кто мы друг другу. Я бы очень хотел попробовать начать наше знакомство с нуля, раз оно настолько не задалось.
Я сползла с коленей слушающего наш разговор папы-лиса, устраиваясь между ними. Сон становился все более прозрачным, над лесом занимался рассвет.
— Не бойся, я приду еще. Я столько лет бродил по чужим снам, кроха, искал тебя. Я же шаман.
Про лисьих шаманов я слышала. Единицы во всей галактике, наделенные силой проникать в сны и грезы и делать их реальностью. Слишком опасные даже по меркам своих сородичей. Он, как оказалось, прятал талант, практикуясь изредка, тайком. А потом и вовсе сделал свой выбор.
— Не все выбирают силу. Я просто хотел быть рядом с той, кто подходит мне магически. И рабский ошейник на себя надел сам, зная, что мне ничего не светит. Только мне хватило сил признать свою судьбу. А твой волчонок… Ну, у него еще есть шансы на счастливый исход, кроха. Только выживи.
— Я постараюсь пробиться в свое тело. Надо же не дать тебя осудить. Постарайся потянуть время, малышка. А там я подтянусь. Хорошо?
Я киваю, возвращаясь в реальный мир через мутную, душащую полудрему. Пробуждаться было тяжело, да и не слишком хотелось. Там было тепло и спокойно, но и умирать не хотелось. Тем более, что кто-то поднял меня на руки, укладывая на жесткую койку. Жесткую — в сравнении с моей кроватью. Руки были теплыми и знакомо пахли. Два запаха. И руки было четыре. Я с трудом разлепила глаза, фокусируя взгляд на пришедших. Веро и Тэр. Как?
Они помогли мне сесть, ограничители тянули не только магию, но и силы, поэтому любые движения давались с трудом. Я едва могла разобрать слова. Оказалось, что Тэр и Веро получили уведомления о случившемся. Когда крестная уже приготовилась по праву родственницы проникать в дом, она увидела перелезающего через забор Тэра. Который, как оказалось, взломал защиту. На вопрос о способах, волк белозубо оскалился и сказал, что в гильдии цеплялся за все знания, даже за те, на которые не хватало тогда сил. А сейчас его питал наш брак, принадлежность к моей семье и магия алтаря в особняке. Мне осталось только головой покачать, прижимаясь к его плечу.
— Что со мной будет?
— Пока мы смогли уговорить отпустить тебя под залог под домашний арест. Надо сказать, что скандал вышел страшный. Рэест в усыпальнице, ты в браке с оборотнем.
— Я не…
— Мы знаем, но это еще надо доказать. Тэру пытались указать его место и не пустить сюда.
— Все живы?
— Меня узнал дознаватель, он тоже гильдейский. Посмотрел на браслеты и посоветовал отойти в сторону, не лезть в чужую семью. На возмущение про ошейник и раба только хмыкнул, что не безродному мешать благородным господам развлекаться так, как им хочется. Я почти умилился.
