– Уйди! – прорычал Ашезир.
Он оттолкнул девчонку – вернее, она наконец позволила себя оттолкнуть.
Проскакала по комнате, высоко поднимая колени, смахнула со стола склянку с чернилами, кувшин с вином, несколько книг и неисписанные пергаментные листы – теперь они испорчены. Остановившись, снова повернулась к Ашезиру. Ее лицо вдруг показалось взрослым, а глаза посерели и будто засияли.
– Я не думала, что придется самой тебя навещать, – из голоса исчезли глумливые нотки, теперь он звучал серьезно. – Ты должен был все понять из слов жриц-отступниц и твоей жены. Увы, люди такие смешные… Вы придумываете себе богов и чудеса, но стоит чему-то необычному случиться в вашей жизни, так всё отрицаете… Находите иные объяснения, только бы не верить в правду. Но ты… я думала, ты умнее. А ты оказался таким же, как все.
– Да зачем тебе вообще нужно, чтобы Данеска уехала? – может, с нечистью все-таки можно поговорить и… договориться?
– А чтобы она передала свое и твое послания Виэльди.
– Это может сделать посланник…
– Нет-нет, лучше, если Виэльди все услышит, а не прочитает.
– Почему ты сама не скажешь ему, что хочешь?
Ишка скривила губы, словно собиралась захныкать, ее лицо вновь приняло дурашливое выражение.
– Не могу-у-у, не в этом обличье, – она провела руками по своему телу. – Пока не могу, он не готов. А бедная-несчастная Ишка не властна над смертью. Смешно, да? – она и впрямь хихикнула. – Бессмертные не властны над смертью. Поэтому вы его подготовите, а я – приду.
– Что ты задумала?
Ашезир сильнее заволновался. Кто знает, чего ждать от мерзкой твари, вдруг для Виэльди это чревато бедой? Не хотелось бы причинить зло бывшему другу.
– О, ничего плохого! Только хорошее задумала! – она захлопала в ладоши и запрыгала. – Я наоборот всех спасу! Ведь если Виэльди не разбудит Ворона, то очень-очень скоро и лето станет вот таким, – Ишка махнула рукой за окно. – Станет ледяным и белым.
Ашезир больше не знал, что сказать или спросить, тем более не знал, что делать. Словно поняв это, Ишка, протянула:
– Ну ты поду-у-умай. Хорошо-хорошо подумай. И снова жди в гости, – она визгливо расхохоталась и, как в прошлый раз, исчезла, растворившись в воздухе.
* * *
Ишка гуляла по столице – босая, в лохмотьях, изредка она даже вызывала у сердобольных горожан желание обогреть ее и накормить. Конечно, ведь люди думали, что при таком морозе бедное дитя и пару часов не проживет.
Последним из «сердобольных» оказался лавочник, падкий на маленьких девочек. Думал, что наткнулся на легкую добычу – а наткнулся на собственную смерть. Не то чтобы Ишке было дело до нездоровых людских вкусов и желаний, но некрасивый мужичонка, с ног до головы заросший жесткими волосами, ей не понравился, и она запретила ему дышать. Из дома, правда, не ушла. Пусть холод нипочем, а у очага все ж уютнее. Тем более, когда знаешь, что скоро огромная часть суши покроется льдом. Эх, быстрее бы Ворон проснулся!
Можно заставить Виэльди разбудить его пораньше, но для этого придется «открыть взор» – сбросить чужое обличье, вернуть изначальный облик, а вместе с ним и свое истинное могущество. Да только Шаазар не хотела. Личина Ишки ей нравилась. Девчонка была смешной, она так здорово пугала людей, вызывала такое забавное отвращение! Не хотелось переставать ею быть. К тому же она все равно, похоже, опоздала. Вряд ли эту часть мира удастся спасти от вечной зимы – надо было раньше спохватиться, а не играть с людьми, не растягивать удовольствие. Но хотя бы проснется Ворон, уже хорошо. А где Ворон – там нет скуки, сводящей с ума вот уже не один век.
Ишка съела вкусный мясной бульон, найденный в доме лавочника, и выпила кувшин яблочного вина. Чуть подумав, притащила из пристройки солому, разбросала по полу и подожгла. Пусть само жилище каменное, зато внутри все из дерева и перекрытия деревянные. Хорошо разгорится!
Скоро дом заполыхал, а люди засуетились, пытаясь погасить пожар, чтобы не перекинулся на соседние жилища.
Ишка стояла у красиво горящего, восхитительно жаркого пламени и наслаждалась. Его тепло, казалось, согревало даже душу… Если, конечно, у нее есть душа. На этот вопрос Ишка-Шаазар никогда не могла себе ответить.
* * *
Ашезир сдался после четвертой встречи с Ишкой.
В третий раз девчонка, как обещала, явилась, когда он был с наложницей. Та испугалась, закричала, пришлось ее отослать. С этим он смирился, по-прежнему не желая подчиняться нечисти. Но куда уж там! Человеку не дано тягаться с тварями иного мира, если только этот человек не колдун. Хотя Ишка, похоже, и колдунам неподвластна, если заставила отступниц делать то, что ей нужно.
На четвертую встречу девчонка не пустила его на совет. С той стороны двери стучали, звали, но ответов Ашезира не слышали. Девчонка же сидела на столе, болтала ногами и глумливо напевала:
– Бедный-бедный император, на советы не ходил, престол упустил, на плахе голову сложил, лай-ла-ла-а-а, сложил.
– Умолкни!
– Голову сложил, доброй славы не нажил, дурной себя покрыл, да и брата погубил.
– Хорошо, – процедил Ашезир. – Хорошо, ты победила. Я сделаю так, как ты хочешь.
Пусть уж лучше им управляет нечисть – тем более что обещает отстать, когда он послушается, – чем кто-то из ли-нессеров начнет управлять Шахензи. Если император не сможет бывать на советах, то быстро утратит власть, а тогда и Хинзара спасти не получится. Спасти не от трона – от смерти. Отцовский бастард, никаких сомнений, избавится от сводного брата, как только тот станет не нужен.
– Согласен? – Ишка прервала ход его мыслей.
– Я уже ответил: да! Только один вопрос: про Ворона я более-менее понял, но зачем тебе нужно, чтобы мы с Данеской друг друга полюбили?
– Вот еще! Это не мне нужно, а жрицам, – фыркнула девчонка.
– Зачем?
– Не знаю, не спрашивала, – она пожала плечами. – Мне все равно, зачем.
– То есть можно не выполнять это их… желание?
– Можешь не выполнять, если не боишься оказаться у них в плену после смерти.
– А ты… ты ведь можешь сделать так, чтобы не оказался?
– Могу, но не буду. Мне это неинтересно.
Проклятая нечисть!
– Тогда убирайся! Оставь меня в покое!
– Хорошая-добрая-честная Ишка всегда выполняет свои обещания. Я уйду – и не вернусь никогда-никогда, если не обманешь.
– Куда уж мне… – буркнул Ашезир.
Тварь исчезла, а он сразу же толкнул дверь в покои Данески: на совет все равно опоздал на несколько часов, так хоть одно дело решит сейчас, чтобы забыть о нем и не думать.
Жена была у себя, слава Гшарху: сидела за столом и, подперев руками подбородок, читала какую-то книгу.
