– Отец! – воскликнул Виэльди. – Что с тобой?!
– Н-ничего... В-все... хорошо.
Однако его состояние говорило о другом. Виэльди подхватил отца и усадил на диван.
– Что с тобой?!
– Просто.. н-нужно... отдохнуть... – по-прежнему задыхаясь, пробормотал каудихо. – Это уже не впервые... Пройдет. Сейчас... Но ты... ты назвал меня отцом... Наконец назвал...
Да что с ним такое? Почему он хватается за сердце? Неужели Виэльди доставил ему столько волнений? Отец! Пусть не родной – все равно отец!
– Да я тебя еще десять раз так назову! Только не умирай!
Андио Каммейра усмехнулся.
– Не собираюсь умирать. Бывает... сердце... шалит. Найди... вторую мать Данески... з-знаешь? Она принесет нужные отвары... все хорошо...
Виэльди тут же вылетел из комнаты и бросился на поиски Азари. Отец не должен умереть! Что бы там между ними ни случилось – каудихо обязан жить! Да, именно так: обязан!
На следующее утро Андио Каммейре стало хуже. Когда Виэльди вошел в его комнату, в нос ударили запахи лечебных отваров и горько-ароматный дым трав, курившихся в глиняных чашечках. Сизые струйки поднимались к потолку и свивались в полутьме в замысловатые узоры. Окна были занавешены.
Каудихо приподнялся на ложе, сказал слабым голосом:
– Я ждал тебя... – и повалился обратно.
– Что с тобой такое?! – Виэльди опустился подле него, схватил за руку: пальцы холодные, на лбу блестят капельки пота, а дыхание хриплое, неровное. – Скажи!
– Если б я сам знал, – усмехнулся Андио Каммейра и закашлялся. – Видимо, не стоило в ледяной реке вчера купаться... Годы мои уже не те... Вот и напала хворь, обычная хворь.
– Вечером она не казалась обычной... – Виэльди с сомнением покачал головой. Зачем отец его обманывает, какую болезнь скрывает?
– Тогда, вечером, было другое... Недуги они такие: следом за первым может прийти второй, особенно в моем возрасте.
– Да каком таком возрасте? Ты еще недавно выглядел здоровым и сильным!
– Вот именно что «выглядел». Все обманчиво, сын... Но не волнуйся, я не умираю, – он попытался рассмеяться и снова закашлялся. – Лучше ответь: ты принял решение?
– Не совсем... – Как сказать правду, если отец в таком состоянии? Вдруг начнет волноваться, злиться, и ему станет хуже? С другой стороны, лгать тоже нельзя. – Я хотел попросить, чтобы ты дал мне больше времени на раздумья.
Каудихо вздохнул, прикрыл глаза на несколько мгновений, а когда открыл, то уставился в потолок.
– Я ожидал чего-то подобного... Хотя все равно надеялся.
– Прости.
Андио Каммейра больно сжал его запястье.
– Ну, хотя бы ошибки ты не совершил. Хочется верить, что и не совершишь. А пока... Может, это и к лучшему. Я сейчас все равно, как видишь, не способен на обряд.... До камня клятв не доберусь, даже до ближайшего – в седло сесть не в силах.
У Виэльди от души отлегло: отец хоть и огорчен, но не настолько, чтобы болезнь усилилась.
– Есть еще кое-что, сын... – он наконец перевел на него взгляд. – Неспроста мы с твоим дедом хотели провести обряд именно сегодня... – он вцепился пальцами в плечо Виэльди и приподнялся. – Мы хотели, чтобы сразу после обряда ты возглавил поход... Конечно, если бы ты согласился стать моим сыном по крови...
– А если нет?
– Тогда воинов повел бы я... Они уже готовы, стоят лагерем на юге, между Плоскими холмами. Но видишь: я не могу. Так что тебе все-таки придется...
– Но ведь я не согласился.
– Но и не отказался. – Андио Каммейра разжал пальцы и рухнул на ложе. – Значит, пока еще ты мой наследник. Я отправил бы кого-то другого, у нас много хороших предводителей, но ехать надо в Нирские земли... Там придется не просто усмирить крестьян, но еще договориться с князем. Заносчивый старикан не станет объясняться ни с кем, кроме меня или... моего наследника. А разорять те земли полностью ни нам, ни Империи не выгодно: они дают много зерна, угля и дерева. Понимаешь?
– Кажется. Из-за чего восстание?
– Как обычно: большие подати, неурожайный год. Да и не восстание это пока... Так, окраины неспокойны... а князь не вмешивается: то ли чтобы Империи досадить, то ли из страха, что гнев черни против него обернется, – каудихо прокашлялся, засопел, потом продолжил: – Заставы у столицы и городов князь выставил, но своих крестьян не трогает, не мешает им нападать на имперцев и их отряды.
– Нападать? Как такое может быть? – Виэльди не сдержал изумления: это невероятно, что крестьяне сами, без поддержки горожан и хотя бы обнищавших вояк осмеливаются выступать против настоящих воинов.
– Имперцев там мало, а черни много – вот и все, – пояснил отец. – Нападают, грабят: оружие с доспехами, лошади и снедь сами по себе неплохая добыча, а для крестьян и вовсе богатство.
– Ясно. И что именно от меня требуется?
– Дед расскажет подробнее. А я... мне сложно... И так наболтал столько... аж горло раздирает и в груди... тяжко. Найди деда. Заодно объяснишь ему, почему обряда сегодня не будет... Знаешь, сошлись на меня... на мою болезнь.
* * *
Данеска сидела на полу, напевала под нос срамную песенку и плела пояс из тонкой шерстяной пряжи: хоть чем-то руки занять. Вчера, когда ушел Виэльди, она места себе не находила от беспокойства и надежды, а сегодня то скучала, то грустила, то мечтала. Мечты, конечно, были о нем...
Вот они бок о бок мчатся на конях, дом далеко позади, проклятый наследник еще дальше, а Виэльди смотрит на нее, улыбается и восклицает: «Любимая!» А потом... потом они начинают жить в одном из равнинных княжеств, скрывая свои имена и происхождение. Виэльди становится сначала простым воином, но удача его не оставляет – и вот уже он предводитель отряда, затем нескольких... А потом...
Ладно, это все мечты: не смогут беглецы поселиться ни в каком княжестве: на всех равнинных землях время от времени появляются талмериды – это если забыть, что отец начнет их разыскивать, в чем никаких сомнений. Скрыться они смогут только в Империи или в Горах-Подпирающих-Небо: говорят, там живут беловолосые и белоглазые дикари, но Данеска их никогда не видела и не знала никого, кто видел. Может, этих дикарей вовсе не существует?..
От мыслей отвлек звук: будто кто-то барабанит пальцами по слюде. Данеска повернула голову, но увидела только клочок неба – окна слишком высоко, с пола не разглядеть, кто там. Пришлось отложить недоплетенный пояс и подойти.
Это Виэльди! Волосы растрепаны, в них застряли несколько хрупких веточек: видимо, к ее покоям он пробирался через заросли сирени и терна, посаженных вдоль дома, чтобы в знойное время отбрасывали тень на стены. Почему же он не зашел, как вчера?
Виэльди глянул по сторонам и, отвечая на незаданный вопрос, сказал:
