– Да я...
– Да ты просто подумай над моими словами. Вашей так называемой любви и одной луны не исполнилось, а на пути Виэльди, повторюсь, встретится еще немало женщин. К тому же он вынужден будет превратиться в простого воина. В лучшем случае. А может, вообще в наемника? Или в предводителя разбойничьей шайки? Ведь среди талмеридов вы станете изгоями, и даже я этому не помешаю. Ты правда хочешь, чтобы его постигла такая участь? Думаешь, он скажет тебе за это спасибо? Через пять лет? Через десять?
Данеска растерялась, не зная, что ответить: стояла, распахнув глаза, испепеляя отца взглядом: то, что он говорил, было до отвращения похоже на правду, но как же не хотелось с ней соглашаться!
– Подумай, дочь. О большем я не прошу: просто подумай.
Андио Каммейра поцеловал ее в лоб, потрепал за щеку и вышел за дверь.
...Виэльди уже сейчас отправился в военный поход. И там, в походе, будут женщины... Что если он вернется и привезет с собой красивую пленницу?..
Глава 7
– Проклятый задохлик! Да лучше бы ты в брюхе матери подох! Да я тебе все твои рыжие космы повыдергаю! Безмозглый червяк, ублюдок!
«Объяснить, может, отцу-императору значение слова «ублюдок»? – мысленно усмехнулся Ашезир.
Крики родителя и оскорбления он давно научился воспринимать, как ничего не значащий шум. Главное при этом не спорить, не оправдываться и даже не извиняться, иначе император перейдет от слов к делу: все начнется с оплеух, а закончится побоями – кулаками, ногами или плетью, если та под руку подвернется. На лице никаких следов не останется, в этом император поднаторел – конечно, столько лет тренировался! На нем!
Отец никогда его не бил его при людях, потому для большинства подданных Ашезир – принц, наследник, которому грубого слова сказать нельзя, к которому прикоснуться страшно. Для большинства, но не для всех. Некоторые ли-нессеры догадывались, а многие рабы даже знали, каково на самом деле приходится сыну «божественного». Ведь кто как не рабы, эти люди-невидимки, смазывали целебными мазями его кровоподтеки и отпаивали лечебными настоями?
Когда-нибудь Ашезир не выдержит и убьет императора, потому что это не отец – враг. Жаль, нельзя сделать это просто так: нужно, чтобы никто не подумал на Ашезира. Значит, по-прежнему придется молчать, опускать глаза, сносить ругань и побои – в конце концов, не впервой. Потом, глядишь, отец окажется на крутой лестнице, а вокруг никого больше не будет...
А ведь когда-то Ашезир был счастлив! Его воспитывали в подчинении, но не обижали. Он должен был стать помощником брата-императора, причем на не слишком значимой должности – чтобы не возникло соблазна устроить заговор, захватить власть: вражда между двумя наследниками еще куда ни шло, но когда жаждущих власти больше, это чревато развалом страны. В Империи Шахензи порой бывали междоусобицы из-за того, что два принца не могли поделить престол. Но с его братьями такого бы не случилось! Смешливый Зерлит и вдумчивый Фриех всегда ладили друг с другом, а еще любили Ашезира.
Эх, где то блаженное время, когда старшие братья были живы?! Одного из них отец готовил к трону, другого к должности главного советника, а на третьего сына обращал не больше внимания, чем на кошку.
Все изменилось, когда умер сначала Зерлит, потом Фриех, и отец принялся готовить к власти Ашезира.
Наследник поневоле... Какая нелепость!
Интересно, старших сыновей император тоже избивал? Вряд ли. Ну, если только в детстве: потом Зерлит и Фриех стали такими воинами, что отец бы с ними не справился. Другое дело Ашезир – слабый, хворый...
Сейчас отец гневался из-за вчерашней охоты: Ашезир начал задыхаться и сполз с лошади, к нему приставили лекаря, и охота продолжилась без него. Император узнал – и вот расплата.
– Опозорился сам и меня опозорил! Сукин ты сын! Да я тебя...
Первая оплеуха. Нужно стерпеть, даже не поморщиться: чему-чему, а этому отец научил еще в детстве. В том возрасте Ашезир кричал и плакал, а император приговаривал:
– Не смей ныть! Ты не девка, а принц! Буду учить, пока не замолкнешь!
И учил. Кулаками. И научил. Ашезир стискивал зубы, до крови прикусывал язык, но – молчал.
Смолчал он и теперь, когда щеку обожгла вторая, а потом третья оплеуха: стоял перед отцом-императором, опустив взгляд, и даже не дернулся.
Ох, не догадывается родитель, что взрастил своего будущего убийцу!
До серьезных побоев нынче не дошло. Император всего лишь толкнул его в плечо и бросил:
– Ничтожество!
Протопал по блестящему мраморному полу, выругался себе под нос, повздыхал и, усевшись в резное кресло у окна, подманил Ашезира пальцем.
– Я внимаю, божественный, – приблизившись, сказал Ашезир и наконец посмотрел на отца.
Он ненавидел каждую черточку этой проклятой рожи! Острый подбородок и тонкий загнутый нос, впалые щеки и сизо-черная щетина, глаза навыкате и родинка поросячьего цвета под одним из них.
– Да уж! Внимай! Может, хоть на это ты способен, – император фыркнул и заговорил спокойнее: – От Каммейры вчера доставили послание... ответ. Так что твой брак с его дочерью дело решенное. Понял?
– Да, божественный, – Ашезир склонил голову.
О том, что его женой станет степная дикарка, он узнал еще год назад, но раз отец заговорил об этом сейчас и как будто забыл о позорной охоте, значит, невесту вот-вот привезут.
Это немного удручало, но у Ашезира и в мыслях не было противиться браку: союз с Каммейрой – дело выгодное. Просто жаль, что будущая жена – степнячка, а значит, смуглая лицом. Ашезир же любил светлокожих и светловолосых. Еще, как рассказывают, степнячки никогда не моются, говорить толком не умеют и совокупляются с каждым мужчиной, которого встретят у себя в степи – сразу задирают платье и раздвигают ноги. Последнее, конечно, выдумка, но дыма без огня не бывает: неспроста же пошли такие байки.
Ну да ладно, о чистоте тела жены позаботятся рабыни, когда станут подготавливать ее для Ашезира, остальное неважно. Он не обязан с ней разговаривать и не обязан каждый день быть ей мужем: достаточно приходить к ней раз в неделю, а потом и реже... Главная задача жены – родить ему сына, но как раз в этом степнячки вроде хороши: плодятся, как крысы. У Андио Каммейры, правда, только сын и дочь... но его женой, кажется, была не талмеридка.
– Постарайся хотя бы перед дикаркой не опозориться, – проворчал отец. – Точнее, перед ее отцом. Перед ней-то не осрамишься, небось? Знаю я о твоих... забавах. Только лежа и умеешь воевать, сучоныш. Да я бы лишил тебя всех шлюх, но ты же тогда на грязных кухонных девок начнешь кидаться!
Главное в разговоре с отцом-императором – соглашаться. А если не согласен, то молчать и терпеть, а не спорить или оправдываться.
– Все, проваливай! Видеть тебя не хочу, такого наследничка. Одна надежда: мой младшенький окажется нормальным. Дожить бы до его возмужания!
