Как же он ненавидел Джефранку в тот миг, когда вернулся в ее покои за мечом! И себя ненавидел тоже... За свой выбор – если бы не он, Данеска бы не умирала! Пусть бы они сбежали, как она хотела, пусть стали изгнанниками, зато она бы жила!
А вдруг ее уже нет? Никогда не будет? Тогда зачем это все? Зачем все отцовские замыслы, если ее – нет?
Неужели, чтобы понять, что на самом деле дорого, нужно обязательно утратить?
Данеска!
Если она мертва...
...Нет, нет, не мертва, не может быть!
Если она мертва, он убьет проклятого Рыжика. Своими руками убьет! И пусть после этого сам падет от мечей имперцев – какая разница? Все теряет цену, если ее – нет.
Мысль, что он обречет на гибель и воинов, которых взял с собой, мелькнула на краю сознания – и тут же погасла.
Виэльди до рези в глазах всматривался вдаль – но вдали только расстилалось бесконечное море, и белесая мгла затуманивала горизонт.
Ашезир почти не спал: то сидел у кровати Данески, в безумной надежде ожидая, что жена вот-вот проснется, то ходил по своим покоям, прокручивая в голове мысль за мыслью, мысль за мыслью. Все раздумья сводились к тому, как ее спасти – и ничего не придумывалось.
Пока была возможность, Данеску поили водой, либо бодрящими отварами, либо разведенной в жидкости мукой, но с каждым днем делать это становилось все сложнее. Скоро станет совсем невозможным...
И все из-за Ашезира! Это он почти не обращал на жену внимания, это он поверил ее словам, что лекарь не нужен...
Окно в покоях Данески все время было открыто и, сидя в них, приходилось кутаться в толстый шерстяной плащ. Все равно холодный воздух обдувал щиколотки и забирался под одежду, да только это не имело значения. Лишь бы она очнулась!
Ашезир обреченно вздохнул и посмотрел в окно. Там висело привычное серое небо, а внутрь врывались запахи земли, прелых листьев, влаги, и вползал седой тяжелый туман.
Данеска бежала по весенней степи, среди ярко-зеленых трав и алеющих маков, стараясь как можно скорее добраться до светящейся дымки вдали, пронизанной солнечными лучами. Потому что ей надо туда, в нее... Зачем? Неизвестно. Просто – надо.
Шаг, еще шаг – дымка ближе и ближе: оказывается, она поднималась над рекой. Теперь осталось найти брод! Данеска сумеет, она доберется до того берега!
Она закатала шаровары, ступила в прохладную воду и – все переменилось. Позади не было весенней степи, впереди не было ничего. Вместо радужной дымки клубилась сизая мгла, чавкала под ногами, тянулась щупальцами к бедрам, рукам, шее. Данеска вскрикнула, крик утонул в вязкой, как кисель, тишине. Она бросилась назад, но там было все то же самое, куда ни кинь взгляд. Только покачивались тени то ли деревьев, то ли людей, выплывали из сумрака и снова растворялись в нем...
* * *
Множество людей вели обычную жизнь, ничего не зная о тех четверых, что мучились неизвестностью.
Множество рождались и умирали, любили и страдали.
И убивали.
Кто-то убивал не тех...
Андио Каммейра мчался по степи, он спешил в порт – ведь там, за морем, умирала его единственная дочь, его любимая дочь. Разве было ему дело до юноши-крестьянина, выскочившего на дорогу – и откуда он только взялся? Каудихо размахнулся плетью, ударил – юноша отлетел в сторону и ударился головой о совсем некстати подвернувшийся камень. Несколько мгновений несчастный еще жил и плакал от боли...
А высоко в горах, заваленный снегом, спал великий Ворон и сквозь сон почувствовал, что ни в одном из живущих в мире больше не бежит его кровь. Нет, он не пробудился, но лед бесконечного, неизбывного одиночества сковал его сердце, и этого льда было так много, что он не умещался даже в его могущественном теле, он вырывался наружу, он медленно стекал с горных вершин, устремляясь в низины... Пока еще медленно...
Девчонка Ишка сидела на кленовой ветке, болтала ногами и, как всегда, облизывала пальцы, глупо смеясь – она же безумная!
Вдруг замерла, выпрямила спину и взвизгнула:
– Ворон, нет! Не вздумай! Мне здесь нравится! Мне нравится здесь играть! Я уже нашла себе людей! – она соскочила на землю и, высоко поднимая ноги, затопала. – Остановись! Проснись! Ну милый, ну я не хочу отсюда уходить! Мне здесь интересно! – Она склонила голову набок, будто прислушиваясь, но, похоже, ничего не услышала. – Пробудись, Ворон! – Ее глаза засветились холодным, как свет фосфора, огнем. – Пробудись!
Он не услышал, он по-прежнему спал.
ЧАСТЬ II. Глава 1
Данеска уже больше недели лежала без движения, даже лицо словно окаменело. Дыхание было редким, поверхностным, еле слышным. Иногда казалось, будто отрава сделала свое дело – убила жертву. В такие мгновения Ашезир подлетал к жене, прикладывал к ее груди ухо, и только заслышав слабые удары сердца, ненадолго успокаивался.
...Вот тебе и династический брак, отец-император... Хотел до времени укрепить союз со степняками? Но если Данеска умрет, вражда с их каудихо начнется куда быстрее, чем она случилась бы, не будь пресловутой свадьбы.
От лекарей пользы не было: хоть они боялись угроз императора и казни, а сделать ничего не могли, только на разные лады повторяли: свежий воздух, бодрящее питье и – ждать.
Их ответы Ашезира не просто не устраивали – злили, но придумать чего-то другого он все равно не мог. А ведь смерть жены станет угрозой и для него... Без Данески из клана Каммейра и без наследника он отцу не больно-то нужен: как бы правитель не решил избавиться от неугодного сына.
В последнее время Ашезир редко видел императора: тому каждый день сообщали о состоянии принцессы, но сам он в ее покоях не показывался. Хотя, как выяснилось, напиток Данеске давали по его приказу.
Когда Ашезир узнал об этом, то не сдержал гнева. Явился в покои отца и выпалил, не подумав:
– Ты давал ей яд? Зачем тогда женил нас, если думал сразу ее убить? Тебе что, нужен был повод для войны с Каммейрой? Путь полегче не нашел?
Тут же схлопотал удар в бок.
– Совсем дурак? – рявкнул отец и отвесил еще и оплеуху. – Какая мне выгода от ее смерти? – кажется, в этот раз император бил сына скорее по привычке, чем из злости. По крайней мере, дальше он заговорил спокойно и будто рассуждая сам с собой: – Я велел давать ей молоко с женскими травами, повышающими плодовитость. Кто-то узнал о моем приказе, о напитке… Понял, что ни у стражников, ни у служанок не возникнет подозрений, и воспользовался этим. – Он прошел к окну, постоял, глядя куда-то вдаль, затем вернулся вглубь комнаты и, усевшись в деревянное кресло, забарабанил пальцами по подлокотнику. – Вопрос: как узнал? Либо это кто-то из приближенных ли-нессеров, либо кто-то случайно услышал болтовню слуг... И еще он имел своего человека на кухне. Мальчишка-поваренок пропал? Пропал. Не удивлюсь, если его тело рано или поздно выловят рыбаки ниже по течению Каахо...
