– Почему тебе? – Виэльди недоверчиво нахмурился. – Он не может не знать, что тебя подозревают, за тобой приглядывают...
– Все так. Но именно я еще раньше просил день, чтобы навестить родных на южной окраине города. Княгиня обещала, что позволит, когда ты вернешься...
Понятно. Джефранка не нарушила бы обещания, и об этом Лакор, конечно, тоже знал.
– Расскажи, где именно вы встретитесь.
Изир рассказал подробно, не забыв ни единого скального выступа – Виэльди словно наяву увидел нужное место.
– Хорошо, – он приблизился к советнику почти вплотную. – Надеюсь, ты понимаешь, что если попытаешься увидеться с Лакором до полуночи и предупредить его, то я об этом узнаю?
Изир сглотнул слюну, кивнул и пообещал, что до ночи не выйдет из своих покоев.
На указанное место Виэльди пришел незадолго до полуночи. Разумеется, пришел не одиночку – это было бы легкомысленно и потому опасно, – а взял с собой Имидио и Сарэнди. Втроем они засели за невысоким скалистым выступом. Отсюда хорошо просматривался берег, зато их самих в темноте и за укрытием было не разглядеть – остроглазый Сарэнди заранее в этом убедился.
Прислонившись спинами к камням, закутавшись в плащи, они сидели неподвижно и ждали. Долгое время ничего не слышалось, кроме рокота волн, шороха гальки и свиста ветра. Потом в мерные звуки вкрался еще один – неровный шелест и постукивание: так звучат шаги, когда человек идет по мелким камням.
Виэльди и его приятели встрепенулись и, стараясь не шуметь, сменили позы – повернулись лицом к выступу и чуть выглянули из-за него. Стоять приходилось на коленях, крутобокие голыши больно впивались в них, но это невеликая плата за то, чтобы выяснить правду.
Две темные фигуры, в одной из которых легко узнавался Лакор – горб и под плащом не скрыть, – приблизились к берегу и неторопливо, будто вышли прогуляться, двинулись вдоль него. Шли как раз в сторону укрытия.
Ближе, еще ближе... Вот уже проходят мимо, но слов по-прежнему не разобрать, они заглушаются морем и ветром. Впрочем, слова не так уж важны – главное, не упустить мгновения, когда Лакор передаст письмо. Если передаст. Вдруг Изир все-таки солгал, пытаясь отсрочить собственную гибель? Но что бы ему дала эта ложь, эта отсрочка? Лишь усугубила бы и без того тяжкое положение... Значит, Лакор и впрямь предатель? До сих пор не верится!
Однако сложно не поверить собственным глазам. Вот старший советник оглянулся, достал из-за пазухи цилиндрический футляр и протянул Изиру.
Не сговариваясь, Виэльди с приятелями выскочили из-за укрытия и в несколько шагов подлетели к Лакору. Увы, все-таки недостаточно быстро: горбун отпрянул от Изира, так и не отдав послание, размахнулся и – выбросил футляр в море. В тот же миг Имидио ринулся в черноту волн, а Виэльди и Сарэнди выхватили кинжалы, приставили их к шеям Изира и Лакора. Не прозвучало ни вопросов, ни оправданий, ни возмущений – главный советник наверняка понимал, что это бесполезно. Он лишь пристально и как будто с вызовом смотрел Виэльди в глаза. Почему-то его взгляд оказалось сложно выдержать. Виэльди и не стал выдерживать, вместо этого чуть повернул голову, чтобы понять, где там Имидио.
Какое-то время друга не было видно, в пору забеспокоиться, не утонул ли. Талмериды не очень хорошие пловцы, ведь в степи не так много рек, все больше ручьи и речушки.
Наконец Имидио показался. Более того, он размахивал рукой, в которой сжимал футляр. Чудо, что умудрился его выловить во тьме и неспокойном море.
Виэльди вздохнул с облегчением.
Друг отдал футляр и, постукивая зубами от холода, пробормотал:
– Лишь бы письмо не намокло...
– Будем надеяться, что не успело, – сказал Виэльди и усмехнулся: – Да ты настоящий герой, дружище! Теперь проводи его, – он кивнул на Изира, – в покои. Поставь у дверей охрану: из наших, из талмеридов. Потом как следует согрейся.
Имидио кивнул и, схватив младшего советника под локоть, повел его ко дворцу.
Виэльди же обратился к Лакору.
– Тебя придется связать, пока мы все не узнаем.
– Конечно. Я понимаю.
Для преступника он вел себя на удивление спокойно, с достоинством. Может, все-таки не изменник? Но почему тогда выбросил послание? Ладно, это скоро выяснится.
Сарэнди связал советнику руки и ноги.
– Ноги-то зачем? – хмыкнул Виэльди.
Друг пожал плечами.
– Так, на всякий случай.
– Ясно. Принеси сюда факел или лампу, а я останусь с Лакором.
Приятель ушел, Виэльди же не выдержал и принялся срывать с футляра печать. Слова «лишь бы письмо не намокло» не давали покоя, не терпелось узнать, сухой ли пергамент, а если мокрый, то насколько.
Печать поддалась относительно легко, затем Виэльди открыл крышку. Открыл – и вскрикнул от неожиданности и боли: в ладонь вонзилась толстая игла. Прежде, чем он понял, что это такое, по телу разлилась слабость, сердце будто сковало льдом, колени и руки задрожали. Удержать и не выронить футляр он все же сумел, а вот себя – нет. Ноги подкосились. Виэльди, обессиленный, рухнул на камни. Затылок обожгло, словно по нему струилась лава. Это кровь...
Сквозь мглу, почему-то ядовито-зеленую, Виэльди увидел торжествующую улыбку на лице Лакора и услышал:
– Нужно знать, как правильно открывать такие футляры.
Веки закрылись, стук сердца гремел в висках. Сначала гремел. Но постепенно становился все тише и тише, реже и реже. То же самое происходило и с дыханием. Какое-то время Виэльди еще мог связно мыслить. Последнее, что мелькнуло в голове: «Ну хоть боли нет...»
А дальше не осталось ничего...
«Ничего» закончилось, когда в уши ворвались невыносимо громкие рыдания Сарэнди и его же голос:
– Ну как же так! Как?! Проклятье...
– Проклятье! – вторил Виэльди и прижал ладони к ушам. – Я сейчас оглохну...
Сарэнди отпрянул и воскликнул:
– Ты жив?!
Виэльди едва не застонал: крик был настолько громким, что голова загудела.
– Молчи... – шепнул он. – Тихо...
Друг умолк, но это слабо помогло: оглушали и завывания ветра, и грохот волн, и стук гальки.
Сколько прошло времени, прежде чем они стали терпимее, Виэльди понятия не имел. Казалось, будто не меньше десятка часов. На самом же деле еще и небо над головой не посветлело, до зари далеко.
Он с трудом перевернулся и встал на четвереньки – от живота к горлу сразу прокатилась жгучая, горькая волна. Виэльди вывернуло. Потом еще несколько раз. Лишь когда изо рта начала выплескиваться жидкость без остатков еды, тошнота поутихла, хотя в животе по-прежнему булькало, а голова кружилась и болела.
Кое-как он встал на ноги. Держали они плохо, но все-таки держали.
