– Где он? – первым делом спросил Виэльди.
– Футляр у меня, а советник вон, – Сарэнди кивнул за его спину, и Виэльди обернулся. – Недалеко улизнул: по камням-то особо не попрыгаешь и не поползаешь. А ты еще спрашивал, зачем ноги связывать. А вот зачем!
Виэльди почти не слушал друга и, не отрываясь, смотрел на Лакора. Тот потерял былое спокойствие – часто дышал, открывал и закрывал рот, а его глаза едва не вылезали из орбит.
– Как?.. – хрипел он. – Невозможно... Никто бы не выжил... Никто.
– Умолкни, предатель, – слова дались с трудом: после рвоты горло саднило, будто он съел не одну пригоршню песка. Виэльди обхватил ладонью шею, словно это могло помочь, затем обратился к другу: – Ты принес огонь?
– Да, – Сарэнди отошел и вернулся, держа в руке лампу.
– Достань письмо. Только осторожнее – в футляре была игла.
– Уже заметил, – он вытащил послание и развернул. – Мне прочесть? Или ты сам?
– Сам. Давай сюда.
Сарэнди отдал пергамент и поднял лампу повыше, освещая его. Виэльди впился глазами в строчки... точнее, хотел это сделать, но знаки расплывались. Не потому, что письмо намокло – оно было влажным только по краям. Просто яд еще не покинул тело.
– Держи, – он вручил послание другу. – Прочтешь, а потом скажешь в двух словах, что там.
Сарэнди глянул в письмо и присвистнул.
– На шахензийском написано. Я в нем не очень, долго читать буду...
– Пусть, – Виэльди махнул рукой. – Это даже хорошо: может, я хоть в себя успею прийти.
Друг начал читать, беззвучно шевеля губами, а Виэльди и впрямь попытался унять дурноту: присел, скрестив ноги, и принялся глубоко и медленно дышать. Все равно мутило, хоть и меньше. Голова по-прежнему болела, особенно затылок. Прикоснувшись к нему, он вляпался во что-то липкое. Нет, не во что-то – в полузапекшуюся кровь. Ну да, точно – когда падал, ударился. Будто одного яда было мало. И как удалось выжить? Да им, похоже, сама смерть брезгует: и тогда, во младенчестве не забрала, и сейчас прошла мимо, только слегка задев. А ведь оба случая должны были стать смертельными... Не может дите не задохнуться в дыму, не может человек не умереть от яда, которого наверняка было достаточно, чтобы уложить даже здоровяка-громилу.
А что там девка-нищенка болтала о крови смерти в его жилах? Вдруг Виэльди и не человек вовсе, а какая-то неведомая нечисть? Да нет... ерунда. Наверное, просто повезло. В жизни чего только не случается. Может, яд оказался плохим. А дым... может, там, где лежал Виэльди-младенец, была какая-нибудь щель, через которую проникал воздух... Если хорошо подумать, всему можно найти разумное объяснение.
От мыслей отвлек Сарэнди.
– Все, – выдохнул он.
– Ну?
– Там сказано, что ты вернулся. А еще, что он... Лакор то есть... постарается отвлечь тебя на волнения в столице. В это время Хашарут займет западные окраины Адальгара. Якобы чтобы подавить там мятежи против Империи. Даже не якобы... мятежи там и правда готовились, причем самим наместником. Ну, чтобы повод был...
– Умно. Длинные руки отрастил себе господин наместник, зря отец его недооценивал. А Хашарут аж до этого, – Виэльди кивнул на Лакора, – дотянулся.
Главный советник, теперь уже бывший, вскинул взгляд и, поджав губы, уставился на Виэльди. Ясно – собирается хранить молчание. Однако заговорит, никуда не денется – если сам не развяжет язык, пытки помогут. Правда, сам Виэльди сейчас не в силах этим заниматься, но друг и один справится.
Но почему бы сначала не попробовать по-хорошему?
– Что же такое случилось, Лакор? – миролюбиво начал Виэльди. – Почему ты решил предать? Не меня – княгиню. Я всегда думал, что ты ей верен.
– Да! – выплюнул Лакор. – И я по-прежнему ей верен. Все, что я делал, я делал ради нее, ради ее блага... чтобы она наконец стала счастливой.
От изумления Виэльди вскинул брови и открыл рот.
– О! – воскликнул он и помотал головой, пытаясь осознать услышанное – от движения в затылке сильнее запульсировала боль. – Поясни.
Лакор издевательски изогнул губы и фыркнул:
– Зачем? Все равно я уже не жилец. Зачем должен хоть что-то тебе рассказывать?
– Ну, например, затем, что умереть можно по-разному: легко или в мучениях.
– Ты кое-чего не знаешь обо мне, талмерид, – ухмылка Лакора стала злораднее, а Виэльди все не мог взять в толк, откуда у советника такая к нему ненависть? Ведь он всегда был уважителен к Лакору. Тот продолжил: – Мое тело почти не чувствует боли. Думаешь, как я стал горбуном? Упал, повредил спину, а к лекарям не пошел – боли-то не было. У моей княгини лицо ничего не выражает и не чувствует, а у меня – тело. В этом мы с ней похожи...
– Наверное... И она к тебе привязана, ей будет больно узнать о твоем предательстве. Страшно представить, как она разочаруется...
Вообще-то Виэльди просто мыслил вслух, ни на что не рассчитывая – тем больше удивился, когда слова попали в цель. Лакор шумно сглотнул, его лицо исказилось от страха, почти ужаса.
– Раз ты в сговоре с Хашарутом сейчас, – продолжил Виэльди, – то, может, и раньше был? Участвовал в убийстве ее отца, например?
– Нет! – советник вскинул голову, в его глазах разгорелось пламя. – Я был предан моему князю! Я предан и княгине!
– Ну... – Виэльди пожал плечами. – Теперь-то Джефранка вряд ли поверит твоим словам.
– Чего ты хочешь? – процедил Лакор. – Что тебе нужно? Убей – и дело с концом.
– Разве можно убить такого знатного изменника просто так? О нет! Только прилюдно, только на площади.
– Чего. Ты. Хочешь?
Советник не отрывал от Виэльди напряженного взгляда. Значит, наконец готов к разговору. Похоже, он вообще на многое готов, лишь бы Джефранка не узнала правду. Жена говорила, что советник ее любит... только вряд ли эта любовь отеческая.
– Ты знаешь, что мне нужно. Ответь на все мои вопросы – и умрешь здесь. Джефранке я ничего не скажу. Я и сам не хотел бы ее расстраивать.
– Поклянись крылом Ворона!
– Клянусь.
– Ладно... спрашивай, я отвечу, – сдался Лакор. Его плечи поникли, он уставился в землю, но тут же встрепенулся и кивнул на Сарэнди: – Только не при нем! Пусть отойдет.
Виэльди глянул на друга. Тот хмыкнул, но, ничего не сказав, двинулся вдоль берега. Отойдя на приличное расстояние, присел на камни и принялся метать гальку в море. Голыши, издавая смачное «бульк», ударялись о волны. Этот звук почему-то раздражал, но не лишать же приятеля единственного сейчас развлечения, пока сам будет беседовать с Лакором. Тем более что разговор наверняка затянется.
– Почему ты предал? Признаюсь, для меня это стало полной неожиданностью. Я до последнего отказывался верить.
