– Ничего, отлежусь – и все хорошо будет.
Хорошо не было и не стало – Имидио умер через пять дней.
Виэльди до последнего надеялся, что друг выживет. Увы…
В последние два дня он то и дело терял сознание, никого не узнавал, бредил. А потом враз затих. Глаза закатились, грудь больше не вздымалась и не опускалась, из нее больше не вырывались сипы и бульканье. Смерть тиха, но ее тишина оглушает сильнее самого громкого крика.
Во льдах глубин тебя согреет тепло родичей, друг... Я надеюсь на это.
А ведь когда-то – как давно, как невозможно давно это было! – он ревновал Данеску к Имидио... Чуть ли не убить его был готов. И вот, пожалуйста – друг мертв. Мимолетное желание усмехнулось в лицо, глумливо напоминая: хотел ведь? Пусть недолго, но хотел?
Виэльди стоял над пропитанным потом ложем, над безжизненным телом Имидио и, не выдержав, закрыл лицо руками. Слезы жгли кожу, Джефранка коснулась его ладони пальцами, что-то шепнула.
Как же она раздражала сейчас! Ушла бы лучше, не приставала! Не нужно ее «мне жаль», вообще ничье сочувствие не нужно. Потому что это Виэльди виноват в смерти Имидио. Пусть он не приказывал, но именно ради него друг прыгнул в ледяное море. Воины часто погибают в бою, но та смерть достойная, а эта, от простуды, нелепая, обидная – и она на совести Виэльди.
Нужно бы отвезти тело друга его отцу и матери, чтобы похоронили по талмеридским обрядам. Лучше сделать это лично – ведь Имидио погиб, служа рин-каудихо. Вот только как отлучиться из Адальгара, когда здесь неспокойно?
Словно в ответ на сомнения, каудихо наконец пересек море и въехал в княжество.
Появление отца вызвало смешанные чувства. С одной стороны, теперь Андио Каммейра может позаботиться о теле Имидио, отвезти родителям, с другой, он опять начнет учить жизни: ни одна встреча, ни один разговор без этого не обходились. Право, при беседах с отцом Виэльди вечно чувствовал себя чуть ли не отроком.
* * *
Каудихо явился во дворец утром. Поприветствовав Джефранку, скрылся с сыном в его покоях, даже от трапезы отказался. Что они там обсуждали, Джефранка не знала: куда больше беспокоило исчезновение Лакора. Его где только ни искали, но пока так и не нашли. Она места себе не находила. Единственный из советников, которому она всецело доверяла – и пропал. Хорошо, что Виэльди сразу это заметил. Плохо, что несмотря на ее увещевания, все-таки позволил предателю-Изиру навестить родичей. Может, мужу и виднее, но все равно странно...
Она подошла к зеркалу и принялась водить по нему пальцами: если провести линии, оставляющие мутные жирные следы, от уголков губ вверх, то на миг покажется, будто она широко улыбается. Жаль, это неправда. Единственное, на что Джефранка способна – на кривую полуусмешку.
Легкий стук заставил ее отпрянуть от зеркала. Вздохнув, отворилась дверь, внутрь заглянул кто-то из талмеридов, его имени Джефранка не знала. Еще несколько дней назад это был бы Имидио, к которому она успела привыкнуть... Увы, Имидио мертв. Виэльди сильно терзается из-за этого, хотя ни в чем не виноват. Кто угодно мог заболеть после такой долгой и тяжелой дороги: холодный ветер, холодные волны, холодный дождь, а укрыться негде...
– Моя княгиня, – сказал талмерид, – к тебе князь и каудихо талмеридов пожаловали.
Князю она рада, каудихо не очень, да кто ее спросит?
– Я рада их видеть, пусть войдут.
Андио Каммейра своим обычным быстрым шагом пересек комнату и, не спрашивая позволения, опустился на табурет и закинул ногу на ногу так, что щиколотка одной оказалась на колене другой. Лишь потом сказал обязательное:
– Счастлив снова видеть прекрасную княгиню.
Степняк, что с него взять...
Виэльди прислонился к стене и скрестил на груди руки.
Ага, ясно: они собрались что-то ей сказать, но вряд ли что-то хорошее.
– Джефранка... я снова уеду. На несколько дней, – начал Виэльди. – Но здесь останется каудихо, – он помолчал и продолжил: – Мы решили, что будет правильно, если именно я отвезу Имидио его родичам... Потому что я смогу рассказать, как и почему он умер.
Как она и думала, ничего хорошего. Виэльди уезжает, каудихо остается. Что на этот раз он вынудит ее сделать?
Джефранка подошла к мужу и, погладив его по плечу, сказала:
– Пожалуйста, будь осторожен. Тебе проезжать через земли верийцев... Они боятся всего, что связано со смертью. Могут и всем селением против тебя выйти, если поймут, что ты везешь мертвеца.
– Знаю, – буркнул Виэльди и резким движением отбросил ее руку. – Я сам могу о себе позаботится. А твои заботы мне вообще... – он осекся и отвернулся.
Джефранка мысленно закончила оборванную фразу – «не нужны» или «ни к чему». Это он хотел сказать. И то правда – снова она пресмыкается. Будто это заставит Виэльди ее полюбить...
Андио Каммейра присвистнул. Вот только его насмешек не хватало!
– Княгиня, одно твое слово – и я врежу ему тяжелым отцовским кулаком по нахальной морде.
Ну да, она так и скажет: врежь ему. Чтобы выглядеть совсем уж жалкой. Будто мало быть нелюбимой женщиной, нужно стать еще и ненавистной.
– Доблестный каудихо, – пропела Джефранка, – неужели ты хочешь, чтобы я снова любовалась посиневшим лицом мужа?
Андио Каммейра глянул на нее с изумленной усмешкой, потом вовсе рассмеялся: кто-кто, а он точно не терзал себя из-за смерти Имидио.
– Как ты научилась оборачивать мои слова против меня, а, княгиня?! Я восхищен!
Нужно было что-то ответить, но Джефранка не успела: Виэльди шагнул к ней и сказал:
– Прости за грубость. Просто я сам не свой из-за Имидио.
– Понимаю... – прошептала она.
– Сын, да тебе на диво повезло с женой! – встрял каудихо. – Цени.
Лучше бы молчал, не разрушал те чудесные мгновения, когда муж смотрел на нее с теплотой. Теперь же Виэльди отстранился и, повернувшись к отцу, бросил:
– Я знаю. Ценю.
– Ладно... – Джефранка вздохнула. – Я поняла. Виэльди на несколько дней уезжает, каудихо на несколько дней остается. Вы это пришли сказать? Или есть что-то еще?
Отец и сын переглянулись, а у Джефранки захолонуло в груди, какое-то дурное предчувствие заворочалось в сердце.
– Есть... – вздохнул Виэльди. – Лакора нашли.
– Что?! Где он? С ним все хорошо?
– Нет. Он мертв.
Мертв... Она боялась этого с первого мгновения, когда Виэльди сказал об исчезновении советника. Но одно дело догадываться и опасаться, другое – точно знать.
Дальнейшие слова с трудом доходили до сознания, едва слышались, будто в уши залили вязкую, как кисель, жижу.
«Тело выловили рыбаки...»
