Он закрыл дверь за Трот и заложил в скобы тяжелый деревянный засов. Только после этого Максвелл начал снимать повязку.
– Всего на несколько часов, – пообещал он.
Трот старалась не смотреть, как знакомое лицо появляется из-под грязных полос ткани. Ласковый, больной дедушка исчез, его место занял мужчина в расцвете сил. Когда Максвелл стащил парик и взбил слежавшиеся под ним волосы, Трот пришлось отвернуться, чтобы не выдать своего волнения.
– Хорошо, что вас никто не видит, дедушка. Комнаты по обе стороны от нашей пусты, но помните: в ночной тишине звуки разносятся далеко.
Максвелл зажег маленький масляный светильник в центре низкого стола, Трот переставила посуду с подноса на стол. Им предстоял скромный ужин – рис и мелко нарезанные овощи, сдобренные имбирем, – запить который полагалось чаем. Кайл удовлетворенно улыбнулся: наконец-то он увидел настоящий Китай. Трот присела к столу, скрестив ноги, и попыталась найти несущественную тему для разговора.
– На севере, где зимы холодные, лежанки складывают из кирпичей, а внутри разводят огонь, чтобы лежанка оставалась теплой.
Кайл неловко присел к столу напротив Трот.
– Такие лежанки пригодились бы в Англии. Мы пользуемся грелками с горячей водой, но они быстро остывают.
– Мой отец часто вспоминал холодные туманы Шотландии. Но о грелках он ни разу не упоминал. – Радуясь тому, что недавняя натянутость исчезла без следа, Трот разлила чай и приготовилась наслаждаться простой едой и обществом Максвелла.
Когда пришло время ложиться спать, ими вновь овладела неловкость. Подавив зевок, Максвелл произнес:
– Я уже засыпаю. Спокойной ночи. – Он присел на тюфяк и стащил башмаки.
– На полу буду спать я.
Максвелл аккуратно поставил башмаки у стены.
– Нет.
– Но лежанка гораздо удобнее, – запротестовала Трот. – Как дедушка и лорд, вы вправе занять ее.
– За пределами этой комнаты я буду помнить, что мы в Китае, и подчиняться вам. Но я ни на минуту не забываю, что вы – леди, а я – джентльмен, – твердо заявил Максвелл. – А джентльмен обязан уступить лучшее место леди.
В Макао Трот видела, как европейцы оберегают своих женщин, словно хрупкие стеклянные статуэтки, но подобное поведение настолько не сочеталось с китайскими обычаями, что вызывало у нее неприятие.
– Но я не смогу уснуть, зная, что вам неудобно.
Максвелл поднялся и грациозно поклонился.
– Увы, миледи, и мне совесть не даст уснуть, если лежанку займу я. Не будьте так жестоки со мной, уступите. – Он протянул ей руку. – Позвольте проводить вас к ложу.
Его галантность вызвала у Трот улыбку. Чувствуя себя настоящей леди, она легко коснулась пальцами его ладони.
– Я не в силах устоять перед вашим красноречием, милорд, но боюсь, всю ночь я не сомкну глаз.
В глазах Максвелла блеснули насмешливые искры.
– Я так устал, что способен заснуть даже на острых камнях, поэтому вам не о чем беспокоиться. – Он подвел ее к лежанке и снова поклонился. – Прикажете задуть огонь?
– Сделайте одолжение.
Кайл погасил светильник. Трот услышала, как в темноте он снимает верхнюю одежду, прежде чем лечь на тюфяк. Она тоже разделась и устало вытянулась на комковатом матрасе, покрывающем лежанку.
Но, несмотря на изнеможение, ей никак не удавалось расслабиться, и не только от стыда за то, что она заняла лучшую постель. Она лежала, глядя в потолок и остро сознавая близость Максвелла. В ней воскресли воспоминания о его объятиях.
Зачем она сглупила и вырвалась? Наверное, все произошло слишком быстро, но дело было не только в этом: Трот осознала, что происходящее страшит ее, как все неизвестное, а Максвелл остается влиятельным и загадочным незнакомцем.
Но теперь, когда было уже слишком поздно, она проклинала себя за пугливость – ведь он жаждал ее не меньше, чем она его. Будь она посмелее, сейчас она лежала бы рядом с ним. При этой мысли она ощутила мучительную опустошенность. Больше такого случая ей не представится: Максвелл отнюдь не похотливый сластолюбец, способный лечь в постель с кем угодно, а она не так опытна, чтобы совратить его.
Минуты тянулись бесконечно, а Трот гадала, стоит ли самой сделать первый шаг сегодня же, пока еще свежи воспоминания о поцелуе. Она рисковала быть отвергнутой и униженной, но это лучше, чем бездействие.
Как она устала ждать, изнывая от желания! Понимая, что смелости ей все равно не хватит, она решила положиться на волю случая. Максвелл дышал ровно и размеренно. Если он спит, то и она попытается уснуть. А если нет… Трот негромко произнесла:
– Милорд…
– Да?
Звук его низкого голоса внезапно наполнил ее решимостью. Соскользнув с лежанки, Трот вытянулась рядом с ним на тюфяке. Робко коснувшись его груди, она произнесла, запинаясь:
– Сегодня вы желали меня. И вот… я здесь.
Он выругался вполголоса.
– За свое поведение я заслуживаю порки. – Он обнял ее нежно, но бесстрастно. – Ваше… великодушное предложение звучит на редкость соблазнительно, но принять его я не могу. Здесь, в Китае, женщины живут для того, чтобы служить мужчинам, но английскому джентльмену не подобает пользоваться неопытностью девушки. В Англии вас ждут новая жизнь, новые возможности. Близость со мной повредит будущему.
Трот уткнулась лицом в его плечо, от наслаждения у нее закружилась голова. Ей нравился его мужской, влекущий запах, нравилось сильное и крепкое тело.
– Еще неизвестно, как меня встретят на родине отца. Я не из тех женщин, которых находят желанными, ни один мужчина ни разу не проявлял интереса ко мне. А вам я… небезразлична. – Ее губы скривились. – Или вас распалила ласка той блудницы?
Он обнял ее обеими руками, но не как любовницу – даже отсутствие опыта не помешало Трот заметить это.
– Я нахожу вас желанной и ручаюсь, в Англии у вас будет толпа поклонников. Вам незачем отдаваться мне из опасения, что больше вам никогда не представится случай изведать близость. Поверьте, труднее всего вам будет сделать выбор.
Как учтиво умел лгать этот человек! Сдерживая слезы, Трот прошептала:
– Разве у англичан не бывает наложниц? Я с радостью стала бы вашей наложницей, лишь бы вы время от времени вспоминали обо мне.
Он погладил ее по руке, от теплой ладони по телу Трот расплылись волны наслаждения.
– Да, у некоторых мужчин есть любовницы, но неверность считается грехом, Трот. Будь у меня жена, я ни за что не стал бы обманывать ее.
Он впервые назвал ее по имени! Осознав смысл его слов, Трот приуныла, хотя ее сердце по-прежнему учащенно билось.
– Как любезно вы отвергаете меня, милорд! Но если мне не суждено стать вашей женой или наложницей, почему бы вам не сделать меня своей любовницей хотя бы на две недели? Больше я ни о чем не прошу.
