Окружавшее дочь Кира сияние прянуло к тем, кто держал ее за руки. Крохотная девчушка со стариком дико, нечеловечески зашипели. Кожа их в мгновение ока вспыхнула, осыпалась наземь пеплом, облик и рост обоих разительно изменился… и все окружающие увидели перед собою пару морлу.
– Смотрите же! – вскричала Серентия. – Вот оно, истинное лицо служителей Церкви Трех! Смотрите, какое зло скрывали они от вас все эти годы!
Рука морлу, изображавшего девочку, с быстротой молнии скользнула назад, и чудовищный воин выхватил из-за спины кривой клинок длиною с Ульдиссианов локоть.
Однако Серентия лишь смерила ужасающую тварь взглядом, и нацеленный в ее грудь клинок рассыпался в пепел, а пепел тот будто ветром сдуло назад, прямо в черные ямы глазниц ошеломленного морлу.
Отпущенный Серентией неупокоенный воин… взлетел, взмыл в воздух над головами толпы, точно лист, подхваченный жутким шквалом. Так поднимался он выше и выше, пока, наконец, не рухнул на крышу одного из домов в некотором отдалении.
Как ни странно, второй морлу за все это время даже не шелохнулся. Причиной тому, ясное дело, опять-таки, была Серентия. Скованная по рукам и ногам золотым ореолом, злосчастная тварь лишь молча смотрела, как дочь Кира извлекает из ножен ее же оружие и одним точным, плавным ударом сносит ей голову с плеч.
Едва обезглавленное тело упало ей под ноги, Серентия устремила взгляд на Ульдиссиана.
– Вот Церковь Трех себя и показала! Иного выбора нет! Мы должны дать им бой немедля!
Ее решимость слилась воедино с его собственной. Прекрасно зная, какую участь могли жрецы храма готовить Серентии, Ульдиссиан вмиг пришел в ярость, однако тут же поклялся держать себя в руках. Повторения только что случившегося ему отнюдь не хотелось.
– Люди Хашира! – во весь голос вскричал он. – Вот вам и вся правда об этом храме! Это же…
И вдруг в его голове зазвучал, заглушая все мысли, зловещий шепот. В то же время что-то со страшной силой стиснуло череп, будто бы вознамерившись раздавить его, как яичную скорлупу. Перед глазами мелькнул образ сухопарого, густобородого старца, невзирая на преклонные годы, излучавшего ту же тьму, что и покойный, недоброй памяти Малик – наверняка еще одного из верховных жрецов Церкви Трех.
Собравшись с силами, Ульдиссиан оттеснил сдавившие голову чары прочь, и тут же почувствовал, как цепенеет от ужаса верховный жрец там, в далеком-далеком храме.
Внезапно оказавшаяся рядом Серентия подсунула под его затылок сложенную горстью ладонь, помогла приподнять голову.
– Ульдиссиан, любовь моя! Что они с тобой сделали?
Ответить не удалось: как раз в этот миг все тело пронзила невыносимая боль, столь острая, что сердце едва не остановилось. Словно сквозь вату в ушах, услышал он голос зовущей его Серентии. Тревожные крики прочих соратников звучали и вовсе словно откуда-то издалека.
Но вот крики сменились отчаянным визгом. Несмотря на безвыходность собственного положения, Ульдиссиан снова почувствовал невдалеке морлу, да не одного и не двух. Попробовал он подняться, да боль не позволила. Только и удалось, что взглянуть на Серентию, но и ее лицо исказилось, всколыхнулось, подернулось рябью.
В ушах зазвучали новые крики и визг, небо вдруг сделалось красным.
«Что происходит?» – в недоумении подумал Ульдиссиан.
И тут Серентия вскрикнула от неожиданности: на миг что-то темное заслонило ее глаза. От Ульдиссиана она отпрянула, да так неожиданно, что он непременно рухнул бы на каменные плиты, не подхвати его вовремя еще одна пара рук.
– Я с тобой, – ободряюще шепнули ему в самое ухо.
Голос Мендельна Ульдиссиан не спутал бы ни с чьим другим. Но прежде, чем он успел хоть что-то ответить, мир перед глазами закружился в бешеном хороводе. И крики, и прочий шум совсем стихли – казалось, теперь они доносятся до него через подземный ход несусветной длины.
Последним, что он услышал, был голос зовущей его Серентии… а после Ульдиссиана со всех сторон окружила тьма.
Тьма… и бескрайние россыпи звезд.
* * *
Отчего дело пошло не так? Этого Арихан не понимал совершенно. Казалось бы, все на месте, каждый служитель знает роль назубок, но вот…
«Схвати девчонку, – велел ему Примас. – Изловишь ее – наденешь ярмо на шею ее дружка». Сколь это мудро, Арихан понял вмиг. Одного взгляда в волшебный всевидящий шар оказалось довольно, чтоб убедиться, как этот дурень привязан к подружке. Душу продаст, только бы ей не чинили зла… а именно его душа и нужна Церкви Трех.
Однако все донесения сходились на том, что девчонка куда слабее, чем оказалось. Совершенное ею в Хашире намного превосходило возможности самого Ульдиссиана уль-Диомеда. Арихан мог поклясться: на деле она гораздо сильнее того человека, за которым охотится Церковь. С ней не сумели справиться двое морлу, даже укрытые чарами самого Примаса!
Жрецы из хаширского храма в волшебном шаре суетились, наперебой спрашивая, как теперь быть. Они еще не понимали, что план обернулся для них совершеннейшей катастрофой. Появление морлу раскрыло перед горожанами тайную, темную сторону Церкви Трех. Судя по общему накалу страстей, толпа вот-вот бросится громить храм, и кончится все это не иначе, как кровавой бойней.
Болезненный шум в голове заставил верховного жреца вернуться к волшебному шару. Увидев, что на сей раз учинили те, кто заправляет хаширским храмом, Арихан чудом не задохнулся от злости. Какой-то глупец решил, если уж он никак не реагирует на столь неудачный поворот событий, обойтись своим умом и поскорее хоть что-нибудь да предпринять.
И вот теперь эти недоумки бросили против крестьянина и его приверженцев остальных морлу, не подумав о том, как сии новые откровения насчет истинной сущности Церкви Трех воспримут хашири.
«Вот бестолочи… Ну что ж, туда вам и дорога!»
Не слушая больше жрецов, Арихан принялся наблюдать, чем обернется их глупость. На его глазах среди горожан, словно бы прямо из воздуха, появились два десятка морлу, сопровождаемые вдвое большим числом мироблюстителей. Однако, повинуясь приказам, отданным теми, кто от роду лишен всякого здравого смысла, воины храма бросились атаковать не только Ульдиссиана уль-Диомеда с ближайшими из сподвижников, но и всех, кто оказался рядом.
Заметив внезапное исчезновение кое-какой ключевой фигуры, верховный жрец озадаченно сдвинул брови. Где же вожак этих простолюдинов? Где, собственно, Ульдиссиан?
Девчонку Арихан видел прекрасно: та пребывала в самой гуще событий, упиваясь резней, прекрасная и грозная, что твой ангел во плоти. Окружавший ее ослепительный ореол на глазах ширился, окутывая соратников, морлу с мироблюстителями падали наземь, гибли один за другим.
«Хашир потерян! Потерян!»
Однако вины Арихана в том нет – это ведь все они, остолопы, они! Сам он следовал плану, безупречному замыслу господина, до буквы!
